Неправильное воспитание Кэмерон Пост - [61]

– Уж я заставила твоего дедушку погоняться за мной, пока не позволила ему открыться. В этом же все удовольствие.

– И когда же ты дала себя поймать?

– Когда настало время. – Она скребла ложкой по дну, надеясь, что там еще что-то осталось. Звук выходил противный. – Просто чувствуешь, что пора.

– С мамой и папой так же было?

– Скорее всего да, но по-другому. – Она положила ложку на край тарелки. – Скоро будет три года, детка.

Я кивнула, сосредоточенно рассматривая ложку.

– Может, хочешь поговорить о них?

Я покачала головой, но потом решила, что попытка заслуживала настоящего ответа:

– Не сегодня.

– Мы ведь справляемся, да?

Она похлопала меня по руке, с трудом поднялась из-за стола и пошла на кухню. Ложка в тарелке тихонько позвякивала.

– Я не очень-то справляюсь, бабуля, – негромко сказала я ей вслед, но мои слова утонули в шуме воды – бабуля уже мыла тарелку. Струя была такой сильной, что она не могла расслышать моих слов даже при всем желании.

Поднявшись к себе, я поставила «Отель “Нью-Хэмпшир”» – еще раз насладиться мимолетным поцелуем между Джоди Фостер и Настасьей Кински. Уже перевалило чуть-чуть за одиннадцать, и мне хотелось позвонить Линдси в Сиэтл, где время отстает от нашего на час, но выслушивать ее нотации сегодня у меня не было никакого желания. Я наперед знала, что мне предстоит: очередная лекция, а затем занудное перечисление любовных побед, одержанных над правильными девушками.

В начале недели я закончила декупаж деревянных фигурок, изображавших родителей. Вместо салфеток я воспользовалась газетными статьями, в которых сообщалось о несчастном случае, и их некрологами. Я прихватила фигурки в «Бене Франклине», сунула их под спортивную фуфайку в отделе, где продавались искусственные цветы. Этот отдел находился в передней части магазина и полностью зарос пластиковыми лозами, на которых раскрывали немые клювы птицы – такие яркие, словно из райского сада, – в общем, идеальное место, чтобы спрятать улов. За фигурку девочки, их дочки, которую я тоже там нашла, я почему-то решила заплатить, хотя могла украсть и ее. Она обошлась мне в четыре доллара девяносто пять центов. В тот вечер я начала украшать ее словами, вырезанными из брошюры «Утрата: как вести себя в кризисной ситуации», которая валялась у меня со времен сеансов у Нэнси Хантли. На двенадцати страницах автор умудрился повторить слова «потрясенный горем» семнадцать раз, поэтому я решила одеть фигурку в потрясенную горем рубашку.

Работа так меня поглотила, что я не сразу заметила аккуратно сложенную записку. Все концы были тщательно подвернуты, так что получившийся маленький квадратик было легко спрятать в ладони и незаметно передать кому-то в классе. Джейми научил меня. Записку прислонили к крошечному кемпинговому столику. Я сделала его из бабулиных вафель, покрыв их прозрачной эмалью. У столика были слишком розовые ножки, на которые пошли клубничные вафли, и шоколадно-белая вафельная столешница. Я как раз выставила его сушиться на газетке на широкой полке над рабочим столом. Я отерла липкие пальцы о джинсы и взяла записку, которая слегка приклеилась к столику.

Глава 10

Летом 1992 года в Майлс-сити не было лучше подработки для старшеклассника (если, конечно, вы не отбывали повинность на родительском ранчо и не мечтали переворачивать котлеты для гамбургеров), чем устроиться спасателем на озере Сканлан или регулировщиком движения (чаще регулировщицей) в Дорожном управлении Монтаны. Получение одного из этих двух мест означало, что у вас есть кое-какие связи в нужных кругах или недюжинные способности, например, вы – отличный пловец. Обе вакансии сулили неплохой заработок, полную занятость и много часов на свежем воздухе. Конечно, были и недостатки: спасатели каждое утро вели уроки для начинающих, в основном хныкающих малышей, за которыми наблюдали встревоженные мамаши в юбках-брюках. Учить худосочных дрожащих шестилеток с посиневшими губами долгому скольжению на спине – задачка не из приятных, я вам скажу. Регулировщикам же приходилось часы напролет стоять на посту, и это в восточной Монтане в самую жаркую пору лета! К тому же им грозила постоянная опасность пасть жертвой какой-нибудь семейки на минивэне, спешащей в Йеллоустоун. Я пошла в спасатели, Коули пробилась в регулировщицы, а Джейми пополнил дружную команду «Тако Джонс» и теперь щеголял в черной с лиловым рубашке-поло. Бретт, чьи старания во время отборочного матча не остались незамеченными, представлял Монтану в национальной сборной, поэтому он отправился на сборы, а это значило, что часть июня и весь июль он проведет в Калифорнии, пытаясь заработать себе бесплатное место в колледже.

Наши отношения с Джейми вернулись в исходное предвыпускное состояние, но с Коули дела обстояли иначе. После выставки, как и следовало ожидать, мы обе вели себя скованно, стоило лишь оказаться вместе. Поэтому я всячески угождала ей и предоставляла им с Бреттом возможность остаться наедине, не навязывая своего общества. Со временем напряжение спало, предвкушение грядущего лета затмило все.

– Ну поцеловались вы, ну обрушилось небо на землю, пора бы уже успокоиться, – заявила Линдси после того, как я излила ей душу по телефону. Я не упустила ни единой подробности, даже позорное падение в грязь. – Для тебя это один из тысячи подобных поцелуев, но для нее он один на миллион, и, когда она разжиреет, обзаведется детишками и ипотекой, однажды в бессонную ночь ее настигнет роковой вопрос: «