Непопулярные животные - [46]

– Еще кофе? – мяукнула Сара.

– Да, пожалуйста. Максим считает себя взрослым и опытным, но в душе он все еще хрупкий обиженный подросток, которому нужны тепло и внимание старшего товарища. Я могу это дать ему! – ухал павиан.

– А ви таки знаете, что такое гиперопека? – мяукнула Сара, нажав лапой на панель кофемашины. – Возможно, хомяк таки ассоциирует вас со своей мамой и бунтует, как подросток? Попробуйте дать ему больше свободы!

– Да куда уж больше, – ухнул павиан. – Он и так целыми днями дрочит в интернете. А когда время поджимает, его не дозовешься. Я не его мама, я начальник, а он не хочет признавать мой авторитет.

– Мой друг, – мяукнула Сара. – А если хомяк не успевает к дедлайну, кто доделывает все вместо него?

– Я, – ухнул павиан.

– Так надо воспитывать хомяка! – мяукнула Сара. – Перестаньте помогать! Будьте тверже!

– Тогда мы разоримся, – ухнул павиан. – Но я могу штрафовать его!

– Не стоит, нужно просто определить границы его свободы, – мяукнула кошка Сара. – Дайте ему понять, что вы открыты для общения, но он не должен грубо вторгаться в ваше личное пространство.

– Я не дам ему грубо вторгаться, – хихикнул павиан. – А ваш супруг не расскажет мне, в чем проблема хомяка?

– О чем вы, это врачебная тайна, – мяукнула Сара.

– Но я платил деньги! – возмутился павиан.

Еле успокоила его кошка Сара и налила еще кофе.

А хомяк вышел из кабинета кота Бориса весь в слезах. Впервые павиан видел его таким растерянным. Пробежал хомяк по холлу и врезался в стеклянную дверь.

Поднял его павиан, поднес к своей морде.

– Ты, ебаный Кинг-Конг! – пискнул хомяк. – Оставь меня в покое, я не твоя игрушка! Хватит издеваться над моим ничтожеством!

Тогда павиан вытянул губы трубочкой и поцеловал хомяка в живот. И сказал:

– Успокойся, друг, все будет хорошо!

А хомяк вскинул лапу и оцарапал его нос.

– Ах ты мелкое говно! – взревел павиан. – Стараешься тут, жопу рвешь за вас! И вот благодарность!

– Что, знатно полыхнуло? – завизжал хомяк. – Сгорела срака, так тебе и надо! Нехер изображать мать Терезу! Я тебя не боюсь, понял? Не боюсь!

А кот и кошка смотрели, как ссорятся программисты, и понимающе урчали.

Отвез павиан хомяка домой и взял с него слово, что тот не будет пытаться покончить с собой.

И когда павиан уехал, хомяк вылез на карниз и крикнул в холодную тьму:

– Злая волшебница Фемка! Я хочу продать свою душу!

Долго кричал хомяк, но Фемка была занята. Ведь она несла добро несчастным и обездоленным женщинам. До утра звал ее хомяк, совсем охрип. И вместе с утренней зарей явилась ему волшебница во всем своем величии. Была она огромной, как статуя Свободы, и под ее ногами ломались деревья во дворе.

– Чего тебе надобно, козявка? – спросила она, и голос ее был подобен звуковой волне, распространяющейся в воздухе в результате очень быстрого повышения давления, вызванного нагреванием воздуха электрическим током приблизительно до 30 000 °C.

– Я готов стать профеминистом! – прохрипел хомяк. – Только сделай меня, пожалуйста, большим прекрасным лебедем! Иначе я сойду с ума от несчастной любви!

– А мне-то что? – прогремела Фемка и исчезла в морозном воздухе.

Пахло дымом и креозотом, иней блестел на вибриссах Максима, а бинты размотались и трепались на ветру.

– Жизнь продолжается, – прохрипел хомяк и пошел спать.

Заговоренный храм

Жил-был в Москве знаменитый кролик Ваха – писатель, борец с коррупцией и лучший друг Непопулярного Енота. А также лидер ультраконсервативного движения «За Святую Русь». Был Ваха наполовину испанцем, наполовину грузином и сердце имел пылкое, как у Че Гевары. Поклялся Ваха всю свою жизнь посвятить возрождению нашей великой Родины. Однажды, когда политические противники отравили Ваху неизвестным веществом, впал Ваха в кому, и явился ему сам Господь Бог, и велел Господь кролику жить по правде. И в честь этого события решил кролик Ваха построить храм. И не где-нибудь, а неподалеку от больницы, где его спас наш всемилостивый Господь.

Жаль только, что места под строительство там не было. Сидит Ваха над картой, думу думает. Звонит приятелям в мэрию. Негде строить храм! Но вдруг председатель одного из комитетов, гуляя с дочкой, обнаружил большой двор с газонами и детской площадкой, где бесстыдные подростки матерились и пили безалкогольное пиво. «Детских площадок и так полно, – рассудил он. – Вместо того, чтобы печься о телесном здравии неразумных чад, не лучше ли водить их в церковь и укреплять их духовное здравие?»

И вскоре развратная детская площадка была срыта, а на ее месте был торжественно заложен храм. Кролик Ваха весь светился от счастья, а Непопулярный Енот собирал пожертвования. И организации, и простые миряне помогали Фонду Кролика Вахи. Деньги от богобоязненных москвичей лились рекой. Помогали и петербуржцы, особенно усердствовал некий Василий. Слали иные по тысяче или по пять, и были дары их подобны лесным ручейкам, Василий же смело жертвовал по двадцать, по тридцать, а иногда и по сто тысяч, и текли его онлайн-переводы, аки вольная и широкая Нева. Не единожды Ваха беседовал с добрым христианином и благодарил его, и был Василий так скромен, что во время бесед сопел в трубку и отвечал только «не за что» и «это вам спасибо».