Непопулярные животные - [45]

Взял павиан дебетовую карту, которую припрятал от жены. И оплатил пять сеансов психоанализа для Максима. И два для себя, чтобы научиться лучше понимать хомяка.

Рано утром, в приподнятом настроении, позвонил павиан хомяку.

– Знаю, уволен, – буркнул хомяк. – Да я и сам хотел уйти. Ваша зряплата еще меньше, чем мой член. Мило, правда?

– Я твой друг, – ответил павиан.

– Ну давай, расскажи, какой ты великодушный, – проворчал хомяк. – Размажь мои яйца по стенке своей заботой.

– В субботу вечером мы с тобой пойдем в одно место, – начал павиан. – Учти, это сюрприз.

Воспрял духом хомяк. Написал два модуля сверх плана, побрил интимные места. И даже набрызгался туалетной водой от Кензо. «Пусть подавится чертов лебедь, – думал он. – Трахну крысу или землеройку. И заживу как нормальные звери». Одно пугало хомяка: вдруг в борделе будут одни лошади или крупный рогатый скот?

Сидит хомяк за ноутбуком, смотрит хентай, вдруг пишет ему медведь Фома, приглашает на свадьбу. Думает хомяк: «Зачем мне бордель? Где же та единственная, кто осветит одинокий путь хомяка?»

Стемнело. Встречается павиан с хомяком на проспекте Мира. А хомяк пьяный, весь в бинтах и хромает на одну лапку.

– Боже, что случилось?!! – визжит павиан. – Максим, только не говори, что пытался покончить с собой!

– Да так, – ухмыляется хомяк. – Начал я тут… учить китайский. Подрался с одним хануриком, втрое больше меня. Очень интересный этот китайский язык.

– Китайцы очень опасные! – ухает павиан. – Учился со мной на курсе один панда. Его отчислили за неуспеваемость. Так он ворвался в деканат и откусил голову секретарше. Я бы еще понял, если декану. Сумасшедший народ эти китайцы.

– А секретарша была кто? – пищит Максим.

– Хомячка.

– Так я и думал. Хомяки всегда в пролете.

Нахохлился Максим, шатается от ветра. Понял павиан, что сейчас не лучшее время для психоанализа.

– Может, выпьем по кружке латте? – предложил Павел. – Думаю, ты не в той форме, чтобы проводить сеанс. Я тут знаю очень хорошую кондитерскую.

– Нет, веди меня навстречу неизвестности, – пропищал хомяк. – Хуже не будет. Судьба достаточно надо мной поиздевалась.

Взял его в лапы павиан и спрятал под куртку, туда, где под волосатой шкурой билось его большое доброе сердце. Стало дурно хомяку, не привык он к такой близости. И павиан чувствовал себя неловко, но донес хомяка до клиники доктора Бориса Кацнельбогена.

Встретила их старая полосатая кошка. Взглянула на Максима и промяукала:

– Оформим вас потом, я вижу, нужна срочная помощь. Боря, пациента принесли!

Выбежал в холл седой пушистый кот в сером костюме, подхватил хомяка, отнес в кабинет и уложил на кушетку. А полосатая кошка принесла Максиму кофе.

– Если ви таки не хотите говорить о причинах селфхарма, то и не надо, – начал кот Борис. – Ми таки не будем фокусироваться на тгавмирующем опыте. Поговорим о вашей будущей счастливой жизни, которая начнется с этого самого дня. Максим, что вам нгавится в этом мире больше всего?

– Мой чудовищно маленький член, – пискнул хомяк. – У меня меньше, чем у всех моих знакомых. Мило, правда?

– Как говорится, все носы хороши: нюхай, радуйся, дыши, – ответил кот Борис.

– А вы точно психоаналитик? – пискнул хомяк. – Почему не втираете про мое либидо и про то, как я хотел зарезать батю, чтобы трахнуть мать?

– Милый мой, – мяукнул кот. – Я учился психологии у самого Игоря Кона. Скажу больше: я десять лет был ресторатором, а это такая практика, которая и не снилась соплякам с психфака.

– Кстати, очень вкусный кофе, – пискнул хомяк. – Так что же вас заставило вернуться к старой профессии?

– Нужда, мой друг, – вздохнул кот. – Раньше я продавал еду, теперь продаю воздух. Но это воздух надежды. Продолжайте. Что вы еще любите?

– Больших розовых лебедей, – вздохнул хомяк.

И кот сделал пометку в блокноте.

– Давайте перейдем к ассоциациям, – продолжил кот. – Я буду называть слово, а вы – говорить первое, что придет в голову. Белый?

– Розовый.

– Мужской?

– Трансгендерный.

– Отец?

– Мудак.

– Мать?

– Дура.

– Сестра?

– Фемка.

– Лебедь?

– Огромный хер!

– Павиан?

– Красная жопа.

Покачал головой кот Борис:

– И что у вас таки за проблема с этим лебедем? Да, он лебедь, и у него огромный длинный член, как полотенце в китайском ресторане – горячее, мокрое и свернуто улиткой…

– Ой, не напоминайте, – вздрогнул хомяк. – Сижу я, значит, у лебеди в жопе, и вдруг меня выталкивает это самое «полотенце». Мало того, что он меня обманул и унизил, так еще и не звонит. Я, конечно, маленький хомяк, но у меня тоже есть гордость. Может, еще получится с той куницей, которой я обещал сделать куни. Но проблема-то остается. Кого бы я ни встретил, я все равно в пролете. Им приятно, а мне нет.

– Но ви таки можете найти хомячку… или хомяка? – скосил глаза кот.

– У меня есть гордость, – пискнул хомяк. – Это не мой уровень. Что поделать, так и помру, никому не присунув свои четыре сантиметра. Как Ницше и Кант. Никто не способен меня понять. Никто. И вы тоже.

Долго хомяк изливал душу коту, а павиан в это время лежал на кушетке в кабинете кошки Сары.

– Мне кажется, этот хомяк гей, – ухал павиан. – Вы знаете, у нас, у обезьян, есть обычай показывать друг другу зад в знак уважения и дружбы. Но хомяк всегда стесняется. Наверное, моя дыра для него – нечто большее, чем дружеская улыбка. Это сексуальный объект! Максим всегда ведет себя грубо и вызывающе, пытается доминировать, доказать себе, что он альфа-самец. А я женатый мужчина и не могу ответить на его ухаживания. И мне не нужно ничего доказывать. Я лишь хочу, чтобы Максим примирился с собой, осознал свою гомосексуальность и перестал заниматься саботажем. Я должен доказать Максиму, что принимаю его таким, какой он есть. Он гей, я натурал, но я хочу с ним дружить, понимаете?