Непопулярные животные - [25]

– Я коренная жительница Туапсе! – гавкнула псина. – И у нас тут в дешевых китайских трусах в рестораны не ходят! У нас культурный город, всосала, гиена?

– Не обращайте внимания на эту хабалку! – хохочет гиена. – Кстати, я известная петербургская поэтка и феминистка гиена Полина. И мне неприятно видеть, как жительницы Туапсе называют незнакомых женщин шлюхами. Только проклятое мужло презирает и обвиняет женщин, которых само же подвергает сексуальной эксплуатации. Мне стыдно за эту дворнягу!

Тут подбежали муж и сын гиены, оба в мокрых плавках, и сели рядом за столик. Поняла туапсина, что она в меньшинстве. А гиена Полина рассказывает мужу о недавнем инциденте, и все хохочут.

– Между прочим, это бикини не китайское, а итальянское, оно стоило пятнадцать тысяч рублей, – говорит муж гиены. – Купил в бутике на распродаже.

Псина сделала вид, что не слышит, и завыла на весь пляж:

– Эй, халдеи, подать мне суши с васаби и беконом! Да поживее!

– Наташа, выйди, – тявкнул пекинес. – Верни машину в прокат и сними, ради бога, это ужасное платье.

– Подать мне роллы с говядиной! – еще громче завыла псина.

Видит – гиена ее на айфон снимает и хохочет пуще прежнего. Даже встала со стула. А под трусами у гиены выпирает огромный хер!

– Ах ты сраный трансвестит! – зарычала псина. – Приперлись тут однополые мудаки, детей развращают, насмехаются над честной трудящейся женщиной! Хером в бикини трясут!

– Это не хер, а клитор! Я горжусь своим клитором! – захохотала гиена. – А таким, как ты, нет места в рядах настоящих женщин, тупая терфка[8]!

Озверела псина-туапсина, прыгнула на гиену, хотела ее искусать, да запуталась в своем шлейфе. Видит псина, что у гиены клыки вдвое больше и острее. А гиена хохочет во всю пасть и снова на айфон снимает.

– Чтоб вы сдохли, членобабы! – взвыла псина.

И тут ее бальное платье превратилось в старый купальник, «порше» снова стал джипом, лабутены обернулись шлепанцами за сто рублей, а золотая карта позеленела и сделалась карточкой «моментум» от Сбербанка.

Явилась у барной стойки злая волшебница Фемка и промолвила:

– Мне стыдно за вас!

Поджала псина хвост, попятилась к выходу, но тут пекинес достал из холодильника роллы «Филадельфия» и тявкнул:

– Присаживайтесь, сударыня!

– Мерси, – гавкнула псина.

Поела она роллов, хотя ей совсем не нравилась сырая рыба. Попила ледяного шампанского. И решила, что пекинес не такой уж плохой парень.

Фемка тоже съела несколько роллов. А гиена Полина извинилась и удалила видео с псиной, потому что женщины должны не ругаться, а поддерживать друг друга.

И с тех пор псина-туапсина по выходным заезжает в суши-бар, а пекинес печет ей роллы с говядиной.

Хомячка-лебедь

Жила-была в Москве маленькая женщина – хомячка Катя. Поэтка, феминистка, учительница, кондитерка, правозащитница и сталкер. Мечтала Катя превратиться из гадкого хомяка в прекрасную лебедь и завоевать сердце трансгендера Андрея. Но лебедь Андрей ее совсем не замечал, были у него дела поважнее. То перекрасит перья в розовый цвет, то встанет с большим плакатом у белорусского посольства, чтобы Лукашенко перестал кошмарить рабочий народ. Пристроится рядом хомячка с маленьким плакатиком, запищит: «Хай живе Беларусь!» – а тренсгендер делает вид, что не слышит. Переминается с лапки на лапку, того и гляди наступит.

Идет как-то Катя с митинга и горько плачет. Тут ей навстречу злая волшебница Фемка – огромная, как Андреа Дворкин.

– О чем кручинишься, красавица? – спрашивает Фемка. – О кознях Лукашенко или о судьбе Навального?

– Да есть тут один лебедь, – шмыгает носом Катя. – Совсем края потерял, трансгендыр проклятый!

– И чего ж ты хочешь? – спрашивает Фемка.

– Стать царевной-лебедью, – плачет Катя.

– Была бы ты настоящей женщиной, – говорит ей Фемка, – ты бы не подстраивалась под мужло. Лучше я твоего лебедя превращу в хомяка.

– Нет, не надо! – в испуге запищала Катя. – Хочу быть прекрасной лебедью!

– Пойми, дорогая, – отвечает Фемка. – С моей магией я могла бы быть не Андреа Дворкин, а Глорией Стайнем. Лукизм отравляет межличностные отношения. Пусть этот лебедь ценит внутреннее содержание, а не внешность.

– Хочу быть лебедью! – упирается Катя.

– Изволь, но взамен я заберу одну твою способность. – Взмахнула Фемка волшебной палочкой и улетела на повозке, запряженной персидскими котами.

Смотрит Катя в лужу из собственных слез – а там взъерошенный черный лебедь с красным клювом.

Но какую способность забрала Фемка? Закурлыкала Катя – вроде голос на месте. Попробовала летать – все получилось, хоть и не с первого раза. Хотела написать статью – и написала, хотя набирать пришлось клювом. С кондитерскими изделиями было уже гораздо сложнее. Одно дело цепкие лапки хомяка, другое дело перепонки лебедя. Насилу испекла обычный бисквит. «Буду плавать и худеть, – решила Катя, – зато какая экономия на транспорте!»

Прилетает утром на митинг. Толпы неравнодушных подтянулись к посольству. А вот и лебедь Андрей. Достал из косметички помаду и красит клюв.

– Привет! – курлыкает Катя. – Это я, Екатерина. Помнишь меня? Мы встречались в группе поддержки жертв насилия.

– Блядь! – курлыкнул лебедь. Выронил помаду и полетел прочь.