Непарадигматическая лингвистика - [112]
355. kъtosi < kъ to si
356. kъtože < kъ to že
357. kъžьde/-žьdo < kъ žь de
358. le (см. главу 3 как lě)
359. lěbo < le bo или lě bo; в ЭССЯ 1987а описывается как каузативный союз, образованный праслав. cочетанием частиц *lě и *bo
360. ledva < le/je d(ъ) va
361. lego < lě go
362. len < le no
363. lestože – представлено только в ЭССЯ 1987а. Трактуется по-разному. 1) Как сращение частиц: *lě sъ to že; 2) как *lě isto že. Последняя версия представляется авторам более вероятной. Заканчивается своеобразно: «Праславянская древность необязательна»
364. lestor/listor < lě sъ to(že)
365. le tak < lě ta k(ъ)
366. lež < lě že
367. lě – примарная частица, см. главу 3
368. lěče/lěči < lě če; в ЭССЯ 1987а представлено как сочетание lě и če. Отвергаются гипотезы генетического тождества čь с вопросительным местоимением čьto и происхождения čь из сокращения či
369. lěda < lě da; в ЭССЯ 1987а. трактуется как частица с ограничительным значением, образованная сложением * lě и da
370. lědma < je/lě d(ъ) va
371. lěky < lě ky; в ЭССЯ представлен и трактуется как сравнительный союз, образованный сложением частиц lě и ky, которое в свою очередь соотносится с če и že
372. lěli – представлен только в ЭССЯ 1987а и трактуется как условный союз, образованный соединением частиц lě и *li. Не исключается вторичное развитие из *je li
373. libo < li bo, вариант: от ljubo
374. liki< lěky < lě ky
375. ma < a ma
376. maj —?
377. na < nъ
378. nai < na i
379. nače < i na če
380. nadali < na da li
381. na(d)tot’ /na(d)toz
382. nale < no a le
383. nali < na li
384. neli – см. nali
385. nalo, nelo / nel, nolo / nol < nъ a la/le
386. našь – (см. Приложение 4).
387. ne (см. главу 3)
388. nebo < ne bo; в ЭССЯ 1997 представлена как *neb o.
Трактуется как сложение (словосочетание) *ne и *bo,причем *ne выступает в функции усиления
389. nebojьedъnъ (edin) / nibojьedinъ – представлено только в ЭССЯ 1997, авторы затрудняются дать характеристику этому поздно засвидетельствованному словосочетанию
390. nebonъ < ne bo nъ
391. neby < ne by
392. ne
čto/nešto < ne čь/šь to
393. ne čь(so) < ne kъ to
394. neda < je da
395. nego/neže/niže < ne/ni go/že; в ЭССЯ 1997 представлено как *ne go / *ně go. «Сочетание *ne (см.) и энклитической частицы *go (отсутствие в нашем словаре этой алфавитной позиции свидетельствует как раз о строгой энклитичности, подчиненности употребления). Древность этой частицы видна из структурной и семантической близости с *ne že(li), где употребляется более распространенный вариант *že. Роль *ne авторы считают усилительной
396. ne (j)u go – представлено только в ЭССЯ 1997. Трактуется как сочетание *ně, *ju, *go
397. ne(j)u že li – представлено только в ЭССЯ 1997. Трактуется как сочетание *ně, *ju, že и частицы *li
398. nekaj < ně ka i
399. nek(a)moli < ne kamo li < ne ka mъ li
400. nekъto < ne kъ to
401. neli – в ЭССЯ 1997 представлено. Трактуется как *ně li /*ne li, ne lě
402. neliko – представлено только в ЭССЯ 1997 как сложение *ne и *liko
403. nel(o) < ne li/o
404. neni < ne ni
405. nenuž < ne nø/nu ž(e)
406. nenъ < ne onъ
407. nerci(li)/neřku (li) < ne ci li
408. nesto < ne čь to
409. neti < ne ti
410. neto < ne to
411. neto(m) < ne to mъ
412. neuka < ne u ka
413. neuže/neuželi/neužto < ne (j)u že li
414. nezda – ?
415. než(li) < ne ž(e) li
416. nežto < ne ž(e) š(ь) to
417. ně (см. главу 3)
418. něčьjь < ně čь jь
419. něčьso/něčьto < ně če so
420. nějako < ně ja ko
421. někako < ně ka ko
422. někamo < ně ka mo
423. někog(ъ)da/dy, někъg(ъ)da/dy < ně kъ/o g(ъ) da/dy
424. několi < ně ko li
425. několiko < ně ko li ko
426. ně -koterъ/kъterъ/kotorъ/kъtorъ < ně ko/kъ terъ
427. někød/ad < ně k(ъ) ød
428. někъde < ně kъ de
429. někъdy/da < ně kъ dy/da
430. někъjь < ně kъ jь
431. někъto < ně kъ to
432. ni – см. главу 3; в ЭССЯ 1999 представлено. Партикула сопоставляется с эквивалентным оборотом *I ne, ср. с русским и не, где те же компоненты расположены иначе.
Авторы считают, что в этой частице содержится *ne ei,которая является предтечей славянского союза i
433. niby < ni by; в ЭССЯ 1999 представлено как *ni и *by, аористичной формы от глагола *byti
434. ničь < ni čь; в ЭССЯ 1999 представлено. Трактуется как сложение *ni и čь, кроме с.-х. oбычно представленного с расширением -čьto
435. ničьjь < ni čь jь; в ЭССЯ 1999 представлено. Трактуется как сложение *ni и čьjь
436. ničь (-to/-so) < ni čь to/-so; в ЭССЯ 1999 представлены оба кластера как два слова. Первое трактуется как сложение ni и čьto; второе – как сочетание ni и čьso
437. nie < ni 3 sg. ot byti
438. nijьedinъ – представлено в ЭССЯ 1999 как *ni edinъ /*ni edьnъ. Трактуется как сочетание *ni и *edinъ/*edьnъ
439. nieto < ni 3 sg. ot byti to
440. nijako < ni ja ko
441. nika < ni ka < ni kъ da
442. nikaj < ni ka j(ь)
443. nikako(že) < ni ka ko že; в ЭССЯ 1999 представлено как ряд слов: *nikako, nikakъ(jь), никакоже. Сложение *ni и *kako, kak(ъ)
444. nikamo/nikamože; в ЭССЯ представлены обе формы. Сложение *ni и *kamo
445. nikog(ъ)da/dy, nikъg(ъ)da/dy < ni ko/kъ g(ъ) da/dy; в ЭССЯ 1999 представлено как сложение *ni и *kogъda
446. nikoli < ni ko li; в ЭССЯ 1999 представлено как сложение *ni и *koli
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Обновленное и дополненное издание бестселлера, написанного авторитетным профессором Мичиганского университета, – живое и увлекательное введение в мир литературы с его символикой, темами и контекстами – дает ключ к более глубокому пониманию художественных произведений и позволяет сделать повседневное чтение более полезным и приятным. «Одно из центральных положений моей книги состоит в том, что существует некая всеобщая система образности, что сила образов и символов заключается в повторениях и переосмыслениях.
Андре Моруа – известный французский писатель, член Французской академии, классик французской литературы XX века. Его творческое наследие обширно и многогранно – психологические романы, новеллы, путевые очерки, исторические и литературоведческие сочинения и др. Но прежде всего Моруа – признанный мастер романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др. И потому обращение писателя к жанру литературного портрета – своего рода мини-биографии, небольшому очерку о ком-либо из коллег по цеху, не было случайным.
Андре Моруа – известный французский писатель, член Французской академии, классик французской литературы XX века. Его творческое наследие обширно и многогранно – психологические романы, новеллы, путевые очерки, исторические и литературоведческие сочинения и др. Но прежде всего Моруа – признанный мастер романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др. И потому обращение писателя к жанру литературного портрета – своего рода мини-биографии, небольшому очерку, посвященному тому или иному коллеге по цеху, – не было случайным.
Как литература обращается с еврейской традицией после долгого периода ассимиляции, Холокоста и официального (полу)запрета на еврейство при коммунизме? Процесс «переизобретения традиции» начинается в среде позднесоветского еврейского андерграунда 1960–1970‐х годов и продолжается, как показывает проза 2000–2010‐х, до настоящего момента. Он объясняется тем фактом, что еврейская литература создается для читателя «постгуманной» эпохи, когда знание о еврействе и иудаизме передается и принимается уже не от живых носителей традиции, но из книг, картин, фильмов, музеев и популярной культуры.
Что такое литература русской диаспоры, какой уникальный опыт запечатлен в текстах писателей разных волн эмиграции, и правомерно ли вообще говорить о диаспоре в век интернет-коммуникации? Авторы работ, собранных в этой книге, предлагают взгляд на диаспору как на особую культурную среду, конкурирующую с метрополией. Писатели русского рассеяния сознательно или неосознанно бросают вызов литературному канону и ключевым нарративам культуры XX века, обращаясь к маргинальным или табуированным в русской традиции темам.
Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности.
В двухтомнике представлен литературно-критический анализ движения отечественной поэзии и прозы последних четырех десятилетий в постоянном сопоставлении и соотнесении с тенденциями и с классическими именами XIX – первой половины XX в., в числе которых для автора оказались определяющими или особо значимыми Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Вл. Соловьев, Случевский, Блок, Платонов и Заболоцкий, – мысли о тех или иных гранях их творчества вылились в самостоятельные изыскания.Среди литераторов-современников в кругозоре автора центральное положение занимают прозаики Андрей Битов и Владимир Макании, поэты Александр Кушнер и Олег Чухонцев.В посвященных современности главах обобщающего характера немало места уделено жесткой литературной полемике.Последние два раздела второго тома отражают устойчивый интерес автора к воплощению социально-идеологических тем в специфических литературных жанрах (раздел «Идеологический роман»), а также к современному состоянию филологической науки и стиховедения (раздел «Филология и филологи»).
В книге рассмотрен ряд текстов Пушкина и Тютчева, взятых вне сравнительно-сопоставительного анализа, с расчетом на их взаимоосвещение. Внимание обращено не только на поэтику, но и на сущностные категории, и в этом случае жанровая принадлежность оказывается приглушенной. Имманентный подход, объединяющий исследование, не мешает самодостаточному прочтению каждой из его частей.Книга адресована специалистам в области теории и истории русской литературы, преподавателям и студентам-гуманитариям, а также всем интересующимся классической русской поэзией.
Это наиболее полные биографические заметки автора, в которых он подводит итог собственной жизни. Почти полвека он работал в печати, в том числе много лет в знаменитой «Литературной газете» конца 1960-х – начала 1990-х годов. Четверть века преподавал, в частности в Литературном институте. Нередко совмещал то и другое: журналистику с преподаванием. На страницах книги вы встретитесь с известными литераторами, почувствуете дух времени, которое видоизменялось в зависимости от типа государства, утверждавшегося в нашей стране.