Непарадигматическая лингвистика - [111]
269. jьnamo < jьn amo; в ЭССЯ 1981 описывается как «нареч.,производное с суф. -amo от *Jьnъ»
270. jьno < jь no < i no
271. jьnogъda < jь no gъda; в ЭССЯ 1981 представлено с окончаниями -da/-de/-dy/-dъ. Сообщается, что первоначально здесь усматривали редукцию -goda. Трактуется как сложение *jьnъ и энклитической частицы -gъ -da
272. jьnъ – в ЭССЯ 1981 представлен как *jьnъ (jь). Предполагается связь с и.-е. *ojno-, ср. лат. ūnus
273. jьnъde – представлено только в ЭССЯ 1981. Значение ‘в другом месте’. Трактуется как сочетание *jьnъ и энклитич. частицы -de
274. jьnødě < jьn ødě
275. jьnъda/dy < jьn da/dy; в ЭССЯ 1981 представлено дополнительно с формой *jьnødu. Значение ‘в другом месте’.
Трактуется как сочетание
*jьnъ, точнее – вин. п. ж. р.
*Jьnø с энклитическими частицами -dy, -du
276. ka (см. главу 3)
277. kaby < ka(kъ) by
278. kaj < ka i
279. ka-d < ka/ko/kъ da/de/dy
280. kajno < kъ jь no
281. (ka)k (i)na / (ka)kêna < ka kъ jь na
282. kako < ka ko/ъ; в ЭССЯ 1983 представлено как *kako, *kakъ (jь). Характеризуется как местоименное прилагательное. Однако первично наречие *kako (трудно понять,как именно такое утверждение верифицируется, поскольку отсутствие точного соответствия в балт. еще ни о чем не говорит. – Т. Н.). Объясняется это слав. слово как расширение с помощью суф. -ko местоименного *ka-,предположительно тв. пад. ед. ч. от мест. *kuªo– ‘кто, какой, который’)
283. kakono < ka ko no < kak ono
284. kakosi < ka ko si
285. kakoto < ka ko to
286. kakovъ(jь) – представлено только в ЭССЯ 1983. Описывается как производное с суф. -ovъ от *kakъ
287. kakože < ka ko že
288. kakъ < ka ko/ъ
289. kamo < ka mo; в ЭССЯ 1983 представлено как *kamo. Образовано от тв. пад. ед. чис. местоим. основы в соединении с наречным суффиксом -mo.
290. kamosi < ka mo si
291. kamože < ka mo že
292. kan < ka nъ
293. kanda < ka nъ da
294. kao < ka ko
295. kar < ka že
296. kasi < ka si
297. kato < ka to
298. kažьdъjь – представлено только в ЭССЯ 1983. Наиболее архаичной авторы считают форму *kъžьdo, которая трактуется как сочетание *kъ и žьdo от глагола ждать. Авторы критически относятся к тем исследователям, которые считают, что žьdo состоит из двух частиц: žь и do
299. kaže < ka že
300. kdežto < kъ de že to
301. keby < ked’by < kъ dy by
302. kec < ke dъ ci
303. ked’ < kedy < ko gъ dy
304. kenž/kinž < kъ jь nъ že
305. ker < kъ de že
306. kerady/kěrai < ko terъ a dy
307. kesik < ke si kъ
308. kie < ky < kъ jь
309. kien(i) – ?
310. kina < (ka) ki no
311. kino < kь jь no
312. kjer < kъ de že
313. ko < ko gъ da или < a ko или примарная частица ko
314. kogъda/dy, kъgda/dy < ko gъ da/dy; в ЭССЯ 1983а представлено в форме *kogъda/*kogъdy. Предполагается, что соотношение с *jegъgda, возникшим не без влияния формы года, сменило прежнюю форму *koda, которая представляла собой сочетание мест. *ko и энклитики -da; в ЭССЯ 1987 представлен вариант *kъgъda. Трактуется как вариант к *kogъda, от «которого его трудно отличить»
315. kogъdato < ko gъ da to
316. kogъdaže < ko gъ da že
317. koj < ko jь
318. koje < ko jь je
319. koje/že < ko jь je že
320. koli/kolě < ko li/lě; в ЭССЯ 1983а представлено как *ko *li / *ko *le.
Затрудняет сопоставление тот факт, что после 1980 г. составители ЭССЯ стали пользоваться данными Etim. slov.
321. koliko < ko li ko; в ЭССЯ 1983а представлено как *koliko/*kolikъ (jь). Рассматривается как расширение сочетания *ko li с помощью частицы ko
322. kolikъ (см. выше)
323. koližъde(do) < ko li že do
324. kolьmi/ma < ko li mi/ma
325. konda/kono < ka ko no
326. koter-/kъter-/kotor-/kъtor ødy < ko terъ ød y
327. koter-/kъter-/kotor-/kъtorъjь že < ko terъ že
328. kotorъjьžde-/-ždo < kъ terъ jь že de
329. kødě/kødu/køda/kødy < kъ ø dě/du/da/dy
330. kodaže < ko da že
331. kød/kad (см. выше)
332. køděžeto < kø dě že to
333. kudijen < ku dy on(ъ)o
334. kutu > kog da to
335. kъde/kъde < kъ de/dě; в ЭССЯ 1987 представлено. Праслав. *kъde восходит к наречию места и.-е. *kǔdhe. Это сочетание мест. *ku и энклитической локативной частицы *d(h)e
336. kъdeno < kъ de no
337. kъdeže < kъ de že
338. kъdesi < kъ de si
339. kъdy/kъda < kъ dy/da; в ЭССЯ 1987 представлено и трактуется как соединение мест. *kъ и энклитической частицы. Разница в вокалической огласовке, возможно, коренится в имитации падежных флексий: -у, вин. п. мн., -а,род. п. ед.»
340. kъdyby/kъdaby < kъ dy/da by
341. kъdy(ga)to < kъ dy/da to
342. kъdyže/kъdaže < kъ dy/da že
343. kъgъdysi < kъ gъ dy si
344. kogъdyby/kogъdaby < ko gъ dy/da by
345. kъdyto < kъ dy to
346. kъdysi/kъdasi < kъ dy/da si
347. kъjь < kъ/o jь; в ЭССЯ 1987 представлен в двух вариантах: *kъjь и *kъjь že. Трактуется как «йотовое (адъективное) производное от мест. *kъ(*ko).
348. kъjьno < kъ jь no; вариант: koji ono
349. kъjьsi < kъ jь si
350. kъjьto < kъ jь to
351. kъjьže < kъ jь že
352. kъjьžьde/žьdo < kъ jь že de/do
353. kъterъjь/kъtorъjь < kъ terъ jь; в ЭССЯ 1987 представлено.Трактуется как вариант к *koterъjь/*kotorъjь; вокализм обнаруживает старое соотнесение с *kъto
354. kъto < kъ to; в ЭССЯ 1987 представлено как *kъto. Авторы считают, что оба слова оформлены дейктической частицей -to, «в чем проявляется общая тенденция релятивизации вопросительных местоимений. Наращение -to —славянская инновация, а не продолжение и.-е. -t/d; ср.противоположное мнение Георгиева
Книга известного историка литературы, доктора филологических наук Бориса Соколова, автора бестселлеров «Расшифрованный Достоевский» и «Расшифрованный Гоголь», рассказывает о главных тайнах легендарного романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго», включенного в российскую школьную программу. Автор дает ответы на многие вопросы, неизменно возникающие при чтении этой великой книги, ставшей едва ли не самым знаменитым романом XX столетия. Кто стал прототипом основных героев романа? Как отразились в «Докторе Живаго» любовные истории и другие факты биографии самого Бориса Пастернака? Как преломились в романе взаимоотношения Пастернака со Сталиным и как на его страницы попал маршал Тухачевский? Как великий русский поэт получил за этот роман Нобелевскую премию по литературе и почему вынужден был от нее отказаться? Почему роман не понравился властям и как была организована травля его автора? Как трансформировалось в образах героев «Доктора Живаго» отношение Пастернака к Советской власти и Октябрьской революции 1917 года, его увлечение идеями анархизма?
Статья Марка Алданова к столетнему юбилею Ф.М. Достоевского.
Эта книга – о роли писателей русского Монпарнаса в формировании эстетики, стиля и кода транснационального модернизма 1920–1930-х годов. Монпарнас рассматривается здесь не только как знаковый локус французской столицы, но, в первую очередь, как метафора «постапокалиптической» европейской литературы, возникшей из опыта Первой мировой войны, революционных потрясений и массовых миграций. Творчество молодых авторов русской диаспоры, как и западных писателей «потерянного поколения», стало откликом на эстетический, философский и экзистенциальный кризис, ощущение охватившей западную цивилизацию энтропии, распространение тоталитарных дискурсов, «кинематографизацию» массовой культуры, новые социальные практики современного мегаполиса.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Книга о тайнах и загадках археологии, этнографии, антропологии, лингвистики состоит из двух частей: «По следам грабителей могил» (повесть о криминальной археологии) и «Сильбо Гомера и другие» (о загадочном языке свиста у некоторых народов мира).
Американский популяризатор науки описывает один из наиболее интересных экспериментов в современной этологии и лингвистике – преодоление извечного барьера в общении человека с животными. Наряду с поразительными фактами обучения шимпанзе знаково-понятийному языку глухонемых автор излагает взгляды крупных лингвистов на природу языка и историю его развития.Кинга рассчитана на широкий круг читателей, но особенно она будет интересна специалистам, занимающимся проблемами коммуникации и языка.
Первостепенным компонентом культуры каждого народа является языковая культура, в которую входят использование языка в тех или иных сферах жизни теми или иными людьми, особенности воззрений на язык, языковые картины мира и др. В книге рассмотрены различные аспекты языковой культуры Японии последних десятилетий. Дается также критический анализ японских работ по соответствующей тематике. Особо рассмотрены, в частности, проблемы роли английского языка в Японии и заимствований из этого языка, форм вежливости, особенностей женской речи в Японии, иероглифов и других видов японской письменности.
В двухтомнике представлен литературно-критический анализ движения отечественной поэзии и прозы последних четырех десятилетий в постоянном сопоставлении и соотнесении с тенденциями и с классическими именами XIX – первой половины XX в., в числе которых для автора оказались определяющими или особо значимыми Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Вл. Соловьев, Случевский, Блок, Платонов и Заболоцкий, – мысли о тех или иных гранях их творчества вылились в самостоятельные изыскания.Среди литераторов-современников в кругозоре автора центральное положение занимают прозаики Андрей Битов и Владимир Макании, поэты Александр Кушнер и Олег Чухонцев.В посвященных современности главах обобщающего характера немало места уделено жесткой литературной полемике.Последние два раздела второго тома отражают устойчивый интерес автора к воплощению социально-идеологических тем в специфических литературных жанрах (раздел «Идеологический роман»), а также к современному состоянию филологической науки и стиховедения (раздел «Филология и филологи»).
В книге рассмотрен ряд текстов Пушкина и Тютчева, взятых вне сравнительно-сопоставительного анализа, с расчетом на их взаимоосвещение. Внимание обращено не только на поэтику, но и на сущностные категории, и в этом случае жанровая принадлежность оказывается приглушенной. Имманентный подход, объединяющий исследование, не мешает самодостаточному прочтению каждой из его частей.Книга адресована специалистам в области теории и истории русской литературы, преподавателям и студентам-гуманитариям, а также всем интересующимся классической русской поэзией.
Это наиболее полные биографические заметки автора, в которых он подводит итог собственной жизни. Почти полвека он работал в печати, в том числе много лет в знаменитой «Литературной газете» конца 1960-х – начала 1990-х годов. Четверть века преподавал, в частности в Литературном институте. Нередко совмещал то и другое: журналистику с преподаванием. На страницах книги вы встретитесь с известными литераторами, почувствуете дух времени, которое видоизменялось в зависимости от типа государства, утверждавшегося в нашей стране.