Неортодоксальная. Скандальное отречение от моих хасидских корней - [105]

С ранних лет вы любили читать. Какие книги вы особенно любите и как они на вас повлияли?

В мемуарах я упомянула несколько любимых книг, но помимо них я еще всегда обожала Чарльза Диккенса. Будучи англофилом, я быстро познакомилась с трудами всех известных английских писателей, но его книги выделялись из общей массы, потому что часто рассказывали о детях, оставшихся на обочине жизни, и его проза проникнута какой-то романтической меланхолией. Наверное, как раз такие книги и научили меня относиться к своей жизни как к приключению. Ну и конечно, Гарри Поттер. Я подсела на этот цикл, когда была подростком, и для меня он стал эдаким побегом от реальности. То, что я пережила подростковый период в сатмарской общине, я до сих пор считаю заслугой Джоан Роулинг. Помню время, когда выход новой книги о Гарри Поттере был единственной радостью в моей жизни. Недавно я испытала схожее наслаждение; я читала книгу Льва Гроссмана «Король волшебников», которую называют «Гарри Поттером для взрослых», и снова вспомнила те детские чувства. Воскресить их в душе было очень приятно. Если писателю такое по силам, значит, он действительно чего-то достиг.

В книге вы пишете, что вели дневник. Когда вы начали его вести? Ведете ли дневник сейчас? Вы всегда хотели быть писательницей?

Я начала писать, как только начала читать. Есть причина, по которой писатели пишут, и, думаю, я довольно рано ее поняла. Начав писать, я ощутила, будто вступила в какой-то клуб. Я окунулась в извечный процесс рефлексии и творчества, который связывал меня с теми, кем я больше всего восхищалась: с писателями. Когда я писала, мне было не так одиноко. Благодаря писательству я выбралась из своего маленького ограниченного мирка и почувствовала себя частью чего-то большего. Я до сих пор веду дневник и, наверное, всегда буду вести. Это не столько про создание историй, сколько про то, что писательство помогает мне понимать себя. Оно помогает мне расти — и с творческой точки зрения, и с личной.

Как думаете, в сатмарской общине что-то изменится? Могут ли люди извне как-то этому поспособствовать?

Я уверена, что шанс на то, что в сатмарской общине произойдут перемены к лучшему, существует. Я реалистка и понимаю, что масштаб этих перемен может быть куда меньшим, чем мне хотелось бы, но это не отменяет их важности. Однако перемены происходят только тогда, когда их требуют люди, а я — всего лишь один человек. Остальным тоже придется постоять за то, к чему они стремятся. Думаю, в этой общине есть люди, которым подобный образ жизни подходит больше, чем мне, но еще я знаю, сколь многие сидят в западне и мечтают обрести свободу, но не знают, как этого достичь. Живя в общине, я была уверена, что никогда оттуда не выберусь, потому что не знала ни души в светском мире, а ограниченные контакты с этим миром в детстве убедили меня, что никто не ответит на мои попытки взаимодействия. Хорошо бы люди умели видеть не только костюм, но и человека под ним и проявляли побольше чуткости. Если мир обратит на это внимание, сатмарская община скорее склонится к реформам, поскольку там очень заботятся о репутации в обществе.

Вы пишете, что до сих пор почитаете за честь называть себя еврейкой и считаете, что важно иметь веру. Как сложились ваши отношения с религией за пределами сатмарской хасидской общины? Вы принадлежите к какой-то общине или как-то иначе выражаете свои верования?

Думаю, мое еврейство осталось со мной по большей части из-за сына, который очень позитивно относится к своей этнической и религиозной идентичности. Ему нравятся еврейские праздники и традиции, и это привело меня к мысли, что не стоит отторгать положительные аспекты этой культуры просто потому, что у меня есть негативные ассоциации с ней. Хотя мне все еще некомфортно от идеи «принадлежности» к общине, я не хочу лишать сына этого выбора и поэтому стараюсь — насколько могу — оставаться открытой и гибкой в этом вопросе.

Теперь, когда вы можете свободно исследовать светскую культуру, от чего вы получаете особое удовольствие?

Ну, это простой вопрос. Мне нравится быть частью литературного сообщества. Возможность не прятать книги или любовь к ним — лучшая сторона моей свободы. Я часами торчу в книжных магазинах и хожу на чтения, и это всегда для меня как праздник, потому что ничего этого не было бы в моей жизни, если бы я не сбежала. Еще я люблю путешествовать, смотреть независимое кино и ходить по музеям. Возможность расширять свои интеллектуальные горизонты, когда я сама того захочу, до сих пор для меня внове и вызывает восторг.

Еда всегда играла важную роль в вашей жизни. Каково это — больше не соблюдать кашрут? Какую еду вы любите больше всего?

Надо сказать, что дома я до сих готовлю по законам кашрута, потому что воспитываю сына современным ортодоксом — все это для того, чтобы контрасты между образом жизни его отца и моим были не слишком разительными. Однако себя я считаю настоящим гурманом и обожаю пробовать новые блюда, особенно когда путешествую. Я считаю, что лучший способ узнавать новые места — это знакомиться с едой, которую там готовят. Еда — это чувственное занятие, это про потакание себе, и думаю, что эмоциональные отношения с едой развились у меня еще в детстве.