Неопытная искусительница - [23]

Джеймс притянул ее ближе, склонив ее голову на свое плечо. Его подбородок упирался в ее макушку, шелковистые каштановые волосы щекотали ему нос. У Мисси были такие же красновато-рыжие пряди, но они были теплее и роскошнее.

— Мы не можем допустить, чтобы вы рисковали своей репутацией напрасно, придя сюда. Расскажите мне, в чем дело, и я обещаю, что это останется между нами, — произнес он успокаивающим тоном.

Она откинула назад голову и посмотрела ему в лицо. Внезапно Джеймса охватила странная летаргия. Даже держать глаза открытыми казалось непосильной задачей. Леди Виктория подалась вперед и прижалась грудью к его груди. Он инстинктивно отпрянул, но она продолжала клониться вперед, не сводя глаз с его губ.

— Неужели и вы, так же как все светские джентльмены, считаете меня холодной и бесчувственной? — спросила она, запнувшись на последнем слове.

Джеймс лишь смотрел на нее в ошеломленном молчании. Его голова отяжелела, сознание быстро теряло ясность. Он даже не заметил, как ее губы приблизились, и попытался отстраниться, только когда она коснулась его губ в нежном, как шепот, поцелуе. Но она только крепче прижалась к его губам. Прикрыв глаза, он увидел Мисси и ощутил запах сирени, исходивший от нее. Его веки налились свинцом, воля ослабла, вожделение, которое он так долго сдерживал, вырвалось наружу.

Будто сквозь туман Джеймс видел, как она расстегнула пуговицу, которая удерживала на ее плечах плащ. Тот соскользнул вниз, окружив ее волнами синего бархата, спускавшимися с дивана на ковер с золотисто-зеленым орнаментом. И взору Джеймса явилось то, что ему никак не полагалось видеть. Под плащом на ней не было ничего, кроме ночной рубашки из розового шелка.

Он закрыл глаза и увидел Мисси. Это она явилась в его комнату, со своими каштановыми волосами и прекрасными голубыми глазами. Не в силах больше противиться он приоткрыл рот, и ее опытный язык проник внутрь. Ему казалось, что он ускользает, теряя связь с реальностью и проигрывая сражение, которое он вел с того момента, когда Мисси обнаружила, что она женщина, а он мужчина.

Приподняв ресницы, он увидел голубые глаза Мисси. Заключив в объятия ее теплое женственное тело, Джеймс закрыл глаза и сдался.

Утро оказалось неприветливым, принеся свет и движение туда, где следовало царить тьме и неподвижности. Джеймс повернулся на бок и застонал от боли, пульсирующей в висках.

Прикрыв глаза рукой от солнца, пробивавшегося сквозь щель в темно-зеленых шторах, он торопливо огляделся.

Он находился в своей спальне.

Подскочив на постели, Джеймс поспешно откинул одеяло. Он был в трусах, в которых обычно спал, но почему-то это казалось неправильным. Он снова лег, и смутные воспоминания о минувшей ночи медленно всплыли в его сознании.

Судя по неприятным ощущениям во рту, он выпил вчера лишнего. Он вспомнил вечеринку у леди Армстронг. А потом Мисси появилась на его пороге. Он снова подскочил на постели, пронзенный тревогой. Нет, не Мисси, а леди Виктория в парике и в плаще. Его сердце упало, когда обрывки воспоминаний начали складываться в единую картину. Они были в библиотеке, леди Виктория начала плакать и… дьявол! Они целовались. Его желудок сжался от ужаса.

Отбросив одеяло, Джеймс осторожно поднялся с постели, оберегая голову, которая отзывалась болью на каждое движение. Кто раздел его и уложил в постель? Наверняка не леди Виктория. Он снова огляделся, но не обнаружил никакого беспорядка: никакой разбросанной одежды, ничего, что лежало бы не на месте.

— Рэндольф! — Если кто-нибудь знает, что здесь произошло, то его камердинер.

Тот откликнулся на его зов так быстро, словно ждал за дверью.

— Милорд? — почтительно произнес он, по-военному прямой, несмотря на плотную фигуру.

— Как я оказался в постели? — Держась за столбик кровати, чтобы не упасть, Джеймс потер пальцами другой руки переносицу в попытке ослабить головную боль.

Не дождавшись ответа, он заставил себя поднять голову и открыть один глаз. Рэндольф молчал, глядя на него со странным выражением, которое начинало действовать на нервы.

— Ну… полагаю, как обычно, милорд.

Джеймс крепче сжал переносицу. Что ж, эта тайна, похоже, разрешилась.

— Принеси мне, пожалуйста, кофе. Целый кофейник. И приготовь ванну.

Отпустив камердинера, Джеймс задумался. Неужели его раздела леди Виктория? Эта мысль привела его в ужас. Он застонал — отчасти из-за головы, которая буквально раскалывалась, но главным образом потому, что не мог вспомнить ночных событий. Неужели он подверг опасности все свое будущее, скомпрометировав дочь этой проклятой маркизы?

Присев на краешек постели, Джеймс уныло повесил голову, терзаясь болью и тревогой. Неужели он мог заниматься любовью с женщиной и даже не помнить об этом? К тому же с девственницей. Он вскочил и вгляделся в белые простыни, но не обнаружил никаких следов крови. Пожалуй, это можно считать хорошим знаком.

Несмотря на все попытки вспомнить события прошлого вечера, его память упрямо отказывалась помочь ему, оставаясь пустой, как чистый лист бумаги. Похоже, единственный способ узнать, что произошло, — это отправиться к леди Виктории. Как это ни постыдно и унизительно, но ему придется найти ее и выяснить, не совершил ли он вчера вечером опрометчивый поступок, способный лишить его свободы.