Неопознанные - [16]

– Где вы все будете? – усмехнулся он через плечо.

Кэлхаун был единственным из пятерых, кто не поддавался никакому проявлению гнева.

– Этот молодой человек, – медленно произнес он, когда репортер ушел, – горячая штучка. Мне придется принять меры, чтобы справиться с ним, очень особые меры, потому что я чувствую, что он опасен. Эта его бомба была очень неожиданным фактором в сложившейся ситуации. Он знал, что мы его раскололи, и именно поэтому притащил эту штуку. А что он знал? Очевидно, человек, который сообщил о нем Блэку, сообщил это и самому Моргану, а у него был только час, чтобы подготовиться. Они быстро шевелятся, эти парни из «Дейли рекорд». Говорю это за них.

Он встал, пинком распахнул дверь своей спальни и исчез.

Его слуга, Мэппин, немедленно повернулся к оставшимся трем мужчинам, как враждебный сторожевой пес.

– Вы трое можете убираться, – прорычал он, показывая свои желтые зубы. – Хозяин собирается отдохнуть, и он не хочет, чтобы вы болтали здесь без умолку. Убирайтесь! Когда вы нам снова понадобитесь, мы дадим вам знать.

Шрамолицый был единственным, кто выказал недовольство таким бесцеремонным обращением, и Мэппин повернулся к нему с зажатым в руке ножом. Огромная голова слуги втянулась в плечи, и он свирепо уставился на гостя маленькими налитыми кровью глазками.

– О, Шрамолицый, – сказал он так серьезно, словно молился, – я хотел бы воткнуть в вас этот нож. Дайте мне только тень предлога, чтобы это сделать – вот все, чего я хочу. Так легко, всего одно быстрое движение, и – пффф! – больше ничего.

Надо ли удивляться, что Шрамолицый не спешил подчиниться?

Он был последним, кто спускался по лестнице. Сам не зная, зачем, этот человек остановился и заглянул в витрину кондитерской. Его взгляд застыл, и на его лице появилось выражение нелепого изумления. Он вошел в лавку и трясущимся пальцем указал на несколько больших яйцеобразных предметов, громоздившихся на полке и стоивших по два шиллинга и шесть пенсов каждый.

– Что, – тупо спросил он, – что это такое?

Маленький француз, стоявший за прилавком, развел руками в неподражаемом жесте.

– Это? Бомба Миллса – ничего так, а? Всего лишь картон, покрытый краской, но это выглядит – как это сказать? – опасным. Oui, tres dangereux[1]. И все же…

Продавец открыл одну из бомб, и на прилавок вывалилась куча шоколадных конфет.

– Месье не откажется? – спросил он.

Шрамолицый дал ответ на языке, который не был ни французским, ни английским, и означал этот ответ, что конфет ему не хочется.

На экстренной встрече Кэлхауна с Блэком, которая состоялась через несколько часов после того, как Морган уехал из словацкого дома, Кэлхаун изо всех сил старался оправдать свою неудачу. Этот человек был в некотором смысле бесстрастен, но эгоизмом обладал в поразительной степени.

Об инциденте с бомбой, не говоря уже о том унизительном факте, что она была наполнена шоколадными конфетами, он рассказал Блэку лишь то, что посчитал нужным.

– Ничего не поделать, – продолжал извиняться Кэлхаун. – Моргану было бы гораздо лучше умереть, но в то же время он не знает ничего такого, что могло бы представлять для нас опасность. – Он откинулся на спинку стула и характерным жестом постучал ногтями по зубам. – В конце концов, что знает Морган? Он подозревает, что некоторые из исчезающих людей могли пропасть, потому что стали неугодны нам, но на самом деле мы в этом смысле в безопасности. То есть, мы в безопасности, если только…

– Если только – что? – спросил Блэк.

– Если только Морган не обнаружит мотив преступления. Он, вероятно, остановился на том факте, что и Энерли, и Клиффорд оставили значительные суммы денег почти неизвестным благотворительным организациям. В этом нет ничего особенного, если только молодой Морган не сумеет связать благотворительность с нами. И насколько я вижу, ему это вряд ли удастся.

Меллерби Блэк задумчиво потер подбородок. Он не был так уверен.

– Если эта проклятая девчонка, – пробормотал он себе под нос, – если девчонка не видела Брабазона со мной.

Кэлхаун убрал ноги со стола и позволил себе откинуться на спинку стула, так что его пергаментное лицо с необычайно бледными глазами оказалось всего в футе от Блэка.

– Это еще что такое? Кристина встретила тебя с Брабазоном?

Меллерби неловко заерзал на своем месте. Казалось, что он пытается отвести взгляд от Кэлхауна, но не может этого сделать.

– Вы заставили меня поселить ее здесь, – бормотал он.

– Она видела вас вместе или нет? – настаивал Кэлхаун.

Блэк кивнул.

– Тут уже ничего не поделаешь. Это не моя вина. Я сказал Брабазону, чтобы он не приходил сюда ни при каких обстоятельствах. Он ослушался меня, и Кристина его увидела.

Тонкогубый рот Кэлхауна был напряжен, а его железные глаза, глаза убийцы, прищурились в попытке сосредоточиться.

– А она знает, – спросил он, – что Брабазон – директор приюта для пьяниц?

– Боюсь, что да, – согласился Меллерби Блэк, – и боюсь, что ничто не помешает ей болтать. Мы в одной повозке, Кэлхаун.

Его собеседник улыбнулся.

– Есть кое-что, – сказал он со странной интонацией, – что помешает Кристине Энерли быть неосторожной, и это кое-что… – он сделал своими костлявыми руками такой жест, как будто стирал что-то ластиком.