Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [72]

Утром мы немного отдохнули в палатке П. И. Авраменко и полезли на сопку. Именно полезли, а не пошли, потому что склон был настолько крут и гладок, что на нем не держался рыхлый или обломочный материал. Гладкий голый гранитный склон был параллелен одной из систем трещин и проходил именно по одной из таких трещин.

Один раз мне даже жутко стало, казалось, что я сейчас сорвусь и покачусь вниз. Как-то неуютно я чувствовал себя на этом склоне. Ощущалась неуверенность, и неприятно было смотреть вниз.

Мы побывали на канаве, пройденной высоко на склоне в аплитовой жиле, в которой встречались лишь мелкие кристаллы горного хрусталя. Я посоветовал Герасименко добавить рабочих на проходке канав или прекратить работу. Потом мы проделали небольшой маршрут по горному массиву в поисках развалов аплитово-пегматитовых жил, побывали в типичном ледниковом троге, представляющем собой висячую долину одного из небольших протоков ручья Умерших Ледников.

Потом мы спустились в палатку П. И. Авраменко, отдохнули там немного и вечером отправились в обратный пеший поход через протоки Кюэль-Сиена, озеро Танцующих Хариусов, протоку Вариантов, озеро Джека Лондона, ручей Сибик-Тыэллах и долину Колымы. Опять были белая ночь и длинная тяжелая дорога. Сначала мы шли к истокам Кюэль-Сиена по тропе, тянущейся по левому берегу ее, потом по конечной морене, подобной плотине и подпирающей озеро Танцующих Хариусов, и по мостику через прорезывающий морену проран (узкую промоину. — Ред.), по которому река вытекает из озера. Потом тропа исчезала, и мы шагали уже по целине по галечно-валунному берегу озера Танцующих Хариусов и протоки Вариантов. Но еще тяжелей была дорога по берегу озера Джека Лондона, где также не было тропинки, а идти приходилось вдоль довольно крутого склона по толстому слою мягкого сфагнового мха.

И все же нам хватило ночи, чтобы дойти по правому или юго-восточному, берегу каскада озер до барака, находившегося на том же берегу озера перед низким подъемом на перевал в истоки ручья Сибик-Тыэллах, впадающего в Колыму. Дальше берег озера довольно круто поворачивал направо. До утра у нас осталось еще достаточно времени, чтобы сварить себе гречневую кашу из брикетов, позавтракать и передохнуть перед подъемом на перевал или, лучше сказать, перед переходом в истоки ручья Сибик-Тыэллах.

Комары в этих двух ночных походах нам почти совсем не досаждали. Их было очень много на берегу Колымы, но это было уже следующим днем, когда мы продолжили свой марш, но на озерах их не было или, вернее, было не очень много. Хотя шла уже вторая половина июня, но озеро Джека Лондона было еще покрыто сплошным панцирем льда, очевидно, поднятого прибывшей водой. От берега край ледяного поля отделялся полосой воды шириной приблизительно 15–20 м. На этой полоске воды плавала пара гагар. Нам не удавалось приблизиться к ним на выстрел, так как они при этом ныряли и появлялись на поверхности опять далеко за пределами выстрела. На берегу озера лежал долбленный якутский челнок. Авраменко пытался приблизиться к гагарам на этом челноке, но это ему не удалось.

Я упоминал уже, что озеро Танцующих Хариусов подперто конечной мореной. Озеро Джека Лондона имеет такой же характер, но высота этой морены, вероятно, значительно больше, чем у первого озера, так как и размеры озера Джека Лондона значительно превосходят размеры озера Танцующих Хариусов. Длина первого превосходит 8 км, а второго едва достигает 1 км.

Кроме морен, подпирающих оба озера, существовали еще 3–4 прорванные размытые конечные морены. Они скрыты теперь в водах озера Джека Лондона, на котором признаки их существования проявляются в виде одного островка — останца морены и мысов, выдающихся от юго-восточного берега.

Вероятно, потому что на этом большом озере мы были в конце второй бессонной ночи, проведенной, как и первая, в ходьбе, я был усталый, и меня совсем не удивило, что на берегу озера не было никакой тропы. Я принял это как-то пассивно, не удивившись этому и не задумавшись над тем, почему нет или не видно тропинок, тогда как на берегу сохранился один барак, в котором мы отдыхали, и мы видели еще другой полуразрушенный барак, возле которого стоял разграбленный медведем склад с разбросанными вокруг кусками вымокшего под дождем туалетного и хозяйственного мыла.

Тропа вдоль берега озера, несомненно, была, но во время нашего похода она была, конечно, под водой, уровень которой тогда был высокий. Поэтому ледяной панцирь озера и отделялся от берега широкой полосой воды.

Рассказ об этом нашем путешествии будет неполным, если я не упомяну о том, что всю дорогу по берегу справа перед нами за широкой ледяной гладью озера был виден широкий и длинный залив, отходящий к северу и названный почему-то озером Студеным, и был открыт красивый вид на горную цепь Анначаг с одними из самых высоких в восточной и средней частях Магаданской области вершинами: Шишаком, Властным, Аборигеном и Терпением. Всю дорогу по берегу озера в жидких сумерках белой ночи я не уставал любоваться этими типичными для Альп видами, этими типичными карлинговыми вершинами с острыми их пиками, укрепленными высокими вертикальными скалистыми зубцами или зубцами-скалами, и глубокими расселинами, водоразделами и их отрогами.