Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов - [113]

Кунгасы П. И. Авраменко построил большие. Каждый из них имел водоизмещение тонн по 8 или 10.

Весна Победы ознаменовалась еще одним достопримечательным событием. В нашем поселке, как и в других поселках нынешней Магаданской области, появилась, наконец, милиция. Но она была создана отнюдь не для того, чтобы защищать права граждан, обеспечивать их безопасность, ловить воров, разбойников и других преступников. Самым главным выдающимся мероприятием, проведенным начальником отделения милиции капитаном Бурдиным, было поголовное разоружение начальников геологических партий. Люди в начале года шли в милицию, чтобы продлить имевшиеся у них разрешения на ружья, как и раньше, приходили для этого в райотдел НКВД, а он у всех подряд отнимал ружья, хотя это было не какое-нибудь там нарезное оружие в виде пистолетов или винчестеров, а обыкновенные гладкоствольные охотничьи ружья, причем даже зарегистрированные в НКВД, на которые у их владельцев были разрешения, ежегодно продлеваемые. В чем был смысл проведенного самодурского мероприятия, сам пресловутый капитан вряд ли сумел бы объяснить.

Когда не было в поселке милиции, функции ее в части оформления разрешений на оружие выполнял райотдел НКВД, причем делал это не формально, а по существу. Там, например, не придавали большого значения, если человек являлся, чтобы продлить разрешение, не в первые дни января, а немного позднее. А Бурдин отнесся к делу формально. Проявил свою власть, а ружья присвоили милиционеры, потому что денег, которые после продажи отнятых ружей должны были нам отдать, мы не получили.

Подрастал потихоньку Дима, мой маленький племянник. Ему исполнилось год и четыре месяца, когда он начал говорить: «Там дёва», что означало «там дрова», и в то же время он полюбил забивать гвозди молотком. Бывало, завладеет молотком и ходит, не выпуская его из рук, по всей квартире, разыскивая гвозди, которые ему иногда удавалось найти. Тогда он тут же и заколачивал найденный гвоздь в пол. Я наблюдал это, когда заболел и лежал дома.

Победа. Мир

Начался май. Уже кончались ожесточенные бои в Берлине, над Рейхстагом уже развернулось Знамя Победы. Я еще продолжал подготовку к полевым работам, а П. И. Авраменко с рабочими занимался постройкой кунгасов на своей верфи возле кулинского моста.

В понедельник 8 мая был обычный рабочий день, только что началась трудовая неделя. У нас в геолого-поисковом отделе находился В. Т. Матвеенко, который был теперь старшим инженером геолого-поискового отдела ГРУДС в Магадане. Было еще утро, хотя, может быть, и не раннее, а, скорее, позднее. Раздался телефонный звонок. Кто-то взял трубку. Кажется, это была Зинаида Петровна Ларионова, наш техник отдела. Она сразу же бросила трубку на рычаг и закричала во весь голос, что Германия капитулировала, пришла Победа. Начинался Мир.

Стихийно все выбежали на улицу и побежали к трибуне, стоявшей возле Доски почета в полутора десятках шагов от здания ТГПУ. Там почти тотчас же начался митинг, который, как позднее писали и говорили, возник стихийно, хотя на самом деле политотдел поторопился возглавить это дело, чтобы оно не пошло самотеком.

Вот в эти минуты, когда мы бежали к трибуне, можно было наблюдать сцены подлинного ликования служащих Дальстроя. Все были радостные, веселые, напоминали пьяных, бежали по улице, поздравляли встречных и целовались с незнакомыми.

После митинга многие стали «соображать» насчет выпить-закусить по такому законнейшему поводу «огненной воды», но спирта не было в торговой сети и на складах. Только на нашем складе для полевых партий была половина бочки спирта, и распоряжался этим спиртом теперь Н. П. Аникеев. К нему и обращались теперь многие алчущие, а он был добр к чужим и не давал этого зелья своим. Я, например, был глубоко обижен тем, что мне он отказал в выдаче его.

Помню, в этот день многие вспоминали и произносили крылатые слова Ярослава Гашека из «Приключений бравого солдата Швейка» — «в шесть часов вечера после войны», уже использованные в одноименном фильме и потому уже затасканные. Тем не менее многие хотели отметить этот час, но было нечем.

Часть 3 Первые мирные годы

Отъезд

Последние дни в Усть-Омчуге после работы я проводил с Волей на огороде за посадкой картошки, капустной и табачной рассады. Картошка у нас была яровизированная, хорошо пророщенная, заблаговременно рассаженная в бумажные стаканчики. У нее были длинные ростки с хорошо развитой корневой системой и даже с завязью, иногда крупной.

Одной из наиболее ценных культур на нашем огороде была табачная рассада, потому что табак, особенно в эти годы, был очень дефицитным, и поэтому цены на него на «черном рынке» неимоверно взвинтились. Один грамм махорки или легкого табака постоянно котировался в 5 рублей, а иногда доходил до 10 и больше.

Но вот я получил сообщение от Авраменко о том, что кунгас готов, можно было отправляться. Вот уже получены инструменты, снаряжение, инвентарь, спецодежда, продовольствие и материалы, погружено все на студебеккер, и мы готовы к отъезду.

Утром я уезжал. Меня провожали через весь поселок к складу, находившемуся на его краю у дороги, где нас ожидала нагруженная машина, все три мои племянницы, на которых я развесил ружья, что я заблаговременно получил и хранил дома. Из всех племянниц только почти 10-летняя Надя была довольно рослая, а 8-летняя Инна и 5,5-летняя Нэля были тогда маленькие, и ружья, висевшие на их плечах, почти волочились по земле.