Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [86]
Правда, ни одна из женщин, с которыми Борис был связан во время войны, своего слова не нарушили, они ни единой весточкой не дали знать Борису о своем существовании, и сейчас он даже не знает, живы ли они.
Но то, что по своему характеру он не мог изменить своего поведения с женщинами, окружавшими его на работе, постоянно травмировало Катю и часто вызывало с ее стороны бурную реакцию.
А он по своему положению был постоянно окружен женщинами. Ведь мы знаем, что большая часть врачей – женщины, а средний медперсонал женский на 100 %.
Борис в силу своей общительности, стремления дружить и находиться в приятельских отношениях со своими подчиненными и окружающими его сотрудниками, не мог переломить свой характер. Хотя настоящей супружеской неверности со времени пребывания на фронте он не допускал, своими близкими, приятельскими отношениями, может быть, иногда и превышавшими границы общепринятого, он давал повод к различным толкам. Эти слухи часто доходили до Кати, иногда признаки таких приятельских взаимоотношений она видела и сама, они подогревались его фронтовыми изменами. Катя их преувеличивала, придавала им иную окраску, она стала считать, что ее беспутный Борька жил чуть ли не с каждой женщиной, с которой он так или иначе соприкасался по работе. Его заверения, что все ее подозрения несправедливы, она не умела принимать в расчет. Она ему не верила. А он не мог, не сумел доказать несправедливость ее подозрений.
Вот такой червь точил эту семью изнутри, нарушая ее спокойствие и равновесие… Вот мы и закончили описание той части необыкновенной жизни этого обыкновенного человека, которую себе наметили.
Закончили потому, что она, в сущности, если не закончилась окончательно, то во всяком случае находится на границе конца.
Не знаем, увидят ли эти строки когда-либо свет, но нам бы хотелось, чтобы их прочли когда-нибудь наши потомки.
Почему я всюду пишу «нам», а не «мне»? Потому что, описывая жизнь моего главного героя, я рассказываю все события не только от его лица, но и от лица всех его близких, и от всех тех, чьими воспоминаниями, письмами, рассказами и, наконец, непосредственным участием в его жизни, пользовался.
Прощайте, дорогие читатели.
