Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [82]

«Совсем как у меня во Владивостоке, когда на лесном складе судоверфь организовали», – подумал Борис.

Во дворе и в помещении виднелись люди, одетые в какую-то старую одежду, состоящую в основном из ватников и ватных брюк.

Спустившись с крыльца, Алешкин в недоумении остановился, но в это время из двери противоположного крыла здания выскочила сухонькая пожилая женщина и закричала:

– Сюда, товарищ майор, сюда!

Борис направился по этому приглашению и вскоре очутился в маленькой комнатке, большую часть которой занимал письменный стол, а в одном из углов стоял высокий железный ящик.

Женщина, позвавшая Алешкина, предложила ему сесть за стол, сама уселась на стул, стоявший в углу комнаты, и выжидательно посмотрела на Бориса. Тот смущенно молчал, не зная, что говорить, и не представляя, с кем имеет дело. Женщина, помолчав некоторое время и подвигавшись на стуле, наконец, решилась начать разговор сама:

– Ваша фамилия Алешкин?

– Да.

– Товарищ майор Алешкин, это значит, вы освободите меня от работы, в которой я ничего не смыслю и которая меня прямо в могилу сведет.

– Так ведь и я в этой работе ничего не понимаю.

– Ну, неправда, мне Лепешкин говорил, что вы на фронте начальником госпиталя были. Вы врач, а я простая фельдшерица, да и общая грамотность у меня подкачала. А тут главное дело – писанина.

Из медотдела ГУЛАГа разных директив, запросов уйма приходит. Их надо прочитать, ответ составить, а это для меня такой тяжелый труд, что и рассказать трудно. Спасибо, тут одна заключенная врачиха помогает. Она грамотная, и врач хороший. Вы теперь сами справляться будете, а я пойду фельдшером в медсанчасть на Лесозавод. Там тоже начальницей медсанчасти буду, ну, да та работа мне давно знакома. Я еще в Темниковских лагерях, когда там начальником полковник Лойдин был, работала, так что я ее хорошо знаю.

– Так здесь, значит, только канцелярская работа? – спросил недовольно Борис.

– Ой, что вы! Канцелярщины много, но здесь и санитарной работы хватает, да у нас ведь и своя больница есть. Там и лечебной, в особенности хирургической, работы по горло будет. У нас врача-хирурга нет. Всех в городскую больницу возим, в клинику к профессору Авнатаньяну. Лечат там хорошо, но канители с отправкой туда людей и содержанием их там очень много. Так что здесь работы вам хватит. Вот с месяц поработаете, сами увидите.

– И кого же здесь лечить придется?

– Заключенных и охрану. А за санитарными порядками в колониях следить – это тоже дело нешуточное. Часто медосмотры людей придется производить, и это самому делать нужно будет. На врачей из заключенных, хотя у нас есть несколько человек, полагаться не приходится.

– Вот смотрите, – женщина встала со своего места, достала ключ и открыла железный шкаф. Там на двух полках аккуратно лежали стопки папок с бумагами. – Вот смотрите, повторила она. – Это инструкции и директивы из Москвы и копии моих отчетов. Передаю все это вам, командуйте!

– Значит вы, товарищ Красникова, насколько я понимаю?

– Простите, я и не представилась. Младший лейтенант медицинской службы Красникова Анна Васильевна. Если не возражаете, то называйте меня по имени отчеству.

Алешкин улыбнулся, протянул женщине руку и сказал:

– Ну а меня Борисом Яковлевичем звать, так тоже и называйте. Вот и познакомились…

– Знаете что, Борис Яковлевич, я пойду на Лесозавод. Я и так каждое утро туда бегаю. Это наше самое большое подразделение, а вы тут бумаги читайте. Живу я в доме, который рядом с вашей квартирой стоит, двор у нас общий. Так что вечером, если ночевать в новой квартире будете, заходите чайку попить, еще поговорим.

Борис поблагодарил.

Через несколько минут он остался один и погрузился в чтение различных бумаг, вытащенных им из шкафа. По мере того как он погружался в изучение разного рода инструкций и приказов, он чувствовал, что если он только возьмется за эту работу, то попадет в совершенно новый для него мир. Он видел, что Центр требовал и хорошей организации, и лечебной работы, и большого напряжения в проведении необходимых санитарно-эпидемиологических мероприятий. Почитав часа два, он закурил и задумался.

В какой-то степени предстоящая работа напомнила ему ту, которую он выполнял, будучи начсандивом.

Также под его медицинское наблюдение отдавались массы людей, с тою, пожалуй, только разницей, что здесь не было передовой, где ежедневно гибли и получали ранения сотни, а то и тысячи человек, и что все люди, которые находились здесь, не пользовались правами свободных граждан.

Он подумал: «Значит, медобслуживание этих людей – дело еще более ответственное, чем обслуживание гражданского населения. Государственный аппарат своими охранительными органами изолировал этих людей от общества и, значит, взял на себя полную ответственность за них перед советским народом. Ведь все они, отбыв срок заключения, возвратятся в трудовую советскую среду, и, значит, медобслуживание их должно быть лучше, серьезнее и добросовестнее, чем свободных граждан, имеющих возможность обратиться за медпомощью к различным врачам и различные медучреждения. Наша медслужба, наши больницы должны им заменить это все.