Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [80]

– Там и с жильем будет легче, – заметил он.

Ближайшим большим городом был город Орджоникидзе, или, как его тогда называли, Дзауджикау – столица Северо-Осетинской ССР. Туда и решил ехать Борис, чтобы воспользоваться своим направлением в НКВД.

Вечером он рассказал Кате о намерении поехать в Дзауджикау. Она согласилась.

Они вернулись в Александровку. Несколько дней провели в распаковке багажа, полученного в Котляревской и Нальчике. Кое-что Катя променяла на продукты, из какой-то материи успела сшить себе и девочкам немного белья (старая Зингеровская машина, путешествовавшая с ними из Владивостока, каким-то чудом уцелела, несмотря на то, что большую часть вещей, особенно посуды, при немцах у Кати отобрали станичники).

* * *

В первых числах января 1946 года, ранним утром Борис Алешкин с полевой сумкой в руках, в которой, кроме документов, лежали бритва, мыло и полотенце, шагал от вокзала к центру города Орджоникидзе. Ему сказали, что там есть гостиница, в которой можно снять койку.

Идя по городу, Борис оглядывался на целые чистые домики с палисадничками, на большие трехэтажные дома. Это был первый большой город, не тронутый войной, который он видел после возвращения с фронта. Потом он узнал, что окраины города, около которых был остановлен враг, тоже пострадали и довольно сильно, но та часть города, по которой он шел сейчас, никаких следов войны не имела.

Поселившись в гостинице, где ему удалось получить место в двухместном номере, Борис сразу же после скромного завтрака – привезенными с собой бутербродами и стакана кипятку, полученного у дежурной по гостинице, направился в НКВД Северной Осетии. Еще в поезде он узнал, где ему искать это учреждение.

На этот раз Борис решил в поисках работы не ходить по маленьким начальникам, а начать действовать сверху. И кажется, сделал правильно. Зайдя в бюро пропусков НКВД, у дежурного сержанта, выдававшего пропуска, он выяснил, кто в Наркомате Осетии руководит кадрами, и узнал, что это замнаркома полковник Давыдов. Борис обрадовался, что этим человеком оказался русский. Еще по Александровке он знал, что представители кавказских национальностей не очень-то жалуют русских и, откровенно говоря, побаивался встречи с каким-нибудь осетином, похожим на кабардинца Текушева. Скажем сразу, что его опасения оказались беспочвенными. Все осетины, с которыми ему пришлось иметь дело, какой бы они пост ни занимали, оказались хорошими, добросердечными людьми.

Когда Борис попросил пропуск к Давыдову, сержант спросил:

– Вас, товарищ майор, вызывали?

– Нет, – ответил Борис, – я по личному вопросу с направлением из Центра (он немного приврал, пакет с направлением, которым он решил воспользоваться, был не из «центра», а из управления кадров Северной группы войск). Но он считал, что для Северной Осетии это тоже своего рода центр.

Уверенный тон Алешкина, а, возможно, и погоны майора произвели свое действие, сержант выписал ему пропуск и посоветовал торопиться: «Полковник собирается уезжать» – заметил он. Борис быстро поднялся на второй этаж, нашел комнату, номер которой был указан в пропуске.

(Кстати сказать, пропуск ему выдавали по венному удостоверению – паспорта у него еще не было). Войдя в эту комнату, он встретил молоденького лейтенанта, вскочившего из-за стола при его появлении.

Борис заявил, что ему нужно увидеть замнаркома по личному делу и что у него имеется направление. При этом он внушительно помахал добытым из сумки пакетом, запечатанным сургучной печатью.

Лейтенант скрылся за большой, обитой дерматином дверью, и, выйдя оттуда через несколько минут, пригласил Бориса зайти.

Зайдя в большой, освещенный несколькими окнами кабинет с письменным столом у задней стенки и длинным, покрытым зеленым, примыкающим к первому, образуя букву «т», со стульями, окружающими этот стол, он увидел сидящего за письменным столом в небольшом кожаном кресле седоватого, по-видимому, невысокого, худощавого человека с большими серыми глазами.

Борис вытянулся, принял положение «смирно» и, подойдя к столу, громко отрапортовал:

– Майор медслужбы Алешкин Борис Яковлевич прибыл по личному вопросу, разрешите обратиться.

Шинель и шапку Борис оставил еще в приемной у адъютанта и вошел в кабинет в своем армейском, пригнанном по фигуре кителе, на котором поблескивали ордена и медали.

Давыдов поднялся и, протянув руку, приветливо сказал:

– Ну, зачем же так официально. Мы ведь не в армии. Садитесь, пожалуйста. Секретарь мне сказал, что вы по какому-то личному вопросу. В чем дело?

Вместо ответа, Борис протянула пакет и сказал:

– Вот!

Полковник сломал печать и, вынув из пакета довольно большой лист бумаги, стал его внимательно читать. Закончив чтение, он спросил:

– А почему вы с этим направлением не явились в НКВД Союза?

– Видите ли, товарищ полковник, семья моя живет здесь недалеко. Километров за 50 отсюда, в станице Александровской, где до войны работал я. Я и думал, что мне лучше обратиться с этим направлением где-нибудь здесь, а не в Москве.

Давыдов улыбнулся:

– Что ж, нам это не в убыток. Нам квалифицированные медики, особенно так хорошо характеризуемые, как здесь написано, очень нужны. К сожалению, должность начальника медчасти НКВД у нас уже занята. Месяца два тому назад на нее назначена майор медслужбы Сырочкина, прибывшая из Москвы со своим мужем, назначенным на работу в аппарат Наркомата. Поэтому, боюсь, что службы, соответствующей вашему званию, мы сейчас немедленно вам предложить не сумеем. Если вы согласитесь занять должность поменьше, тогда другое дело.