Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [69]

По Германским железным дорогам демобилизуемые ехали бесплатно.

Глава четырнадцатая

Вo Львове при помощи своих ординарцев, которых они с разрешения управления кадров задержали еще у себя, Борис и Захаров собрали привезенные с собой вещи, а их набралось тоже порядочно, сложили их в углу огромного вокзального зала, забитого народом, и отправились разыскивать госпиталь, где находились их остальные вещи.

На площади около вокзала они увидели настоящий цыганский табор.

Там разместились демобилизованные офицеры и лица младшего командного состава, пожелавшие возвращаться на Родину не в общих воинских эшелонах, а самостоятельно, рассчитывая таким образом добраться до дому быстрее.

Из разговоров с одним из них Захаров выяснил, что некоторые ожидают посадки на поезд уже около двух недель.

Это сообщение заставило задуматься обоих друзей, будем называть их теперь так. Ведь с момента расформирования госпиталя всякие служебные взаимоотношения между ними прекратились. Они превратились в двух товарищей, демобилизованных офицеров, едущих в одном направлении.

Добравшись, наконец, до госпиталя и найдя там Романовского, Борис и Захаров последним были встречены очень радушно. Начальник госпиталя угостил их вкусным обедом и сказал, что они могут забрать свои вещи немедленно. Романовский был очень доволен, что ему досталась легковая машина, теперь в городе только у него имелась такая машина. Разумеется, он оформил ее на себя.

Закусив, Алешкин и Захаров отправились на склад, осмотрели свои вещи, хранившиеся там, и стали думать о том, как всё это доставить на вокзал. Дело это было не простое. Нечего было и думать о том, что все, что там хранится, они унесут сами. Людей в их распоряжении не было, транспорта тоже. Просить его у Романовского не хотелось. Захаров успел познакомиться с начхозом госпиталя и предложил ему следующую комбинацию.

В числе привезенных Лагунцовым вещей находился целый ящик туалетного мыла, Захаров слышал, что с такими необходимыми предметами, как мыло, в Союзе трудно, а у госпиталя на складе этого трофейного мыла было с десяток ящиков. Поэтому он решил один такой ящик взять с собой. Каждому демобилизованному разрешалось брать с собой этого мыла кто сколько хочет. Посоветовавшись с Алешкиным, Захаров решил уступить большую часть этого мыла госпиталю, взяв из него себе по нескольку кусков. Об этом Захаров и сказал начхозу.

Тот очень обрадовался. Во Львове, а, следовательно, и в госпитале, с мылом, тем более туалетным, дело обстояло очень плохо. И получить бесплатно целый ящик его ему, конечно, понравилось. Захаров за этот ящик выторговал то, что их вещи погрузят на машину санитары госпиталя, доставят на вокзал и там выгрузят.

Так и было сделано.

Когда все привезенные вещи сложили вместе, то образовалась такая огромная куча чемоданов, узлов, свертков, что наши друзья даже испугались, представив себе, как это все им придется перегружать. Кроме того, около этой кучи стояло два мотоцикла, которые Борис и Захаров тоже прихватили с собой. Тут же сидел взятый на поводок Джек.

Оформление билетов по литерам заняло немного времени, но выдавший билеты кассир сказал, что он пока их не компостирует, не ставит на них ни номера вагона, ни номера места, ни номера поезда, так как не знает, когда товарищи офицеры смогут уехать. Нужно встать на очередь у военного коменданта и после его записки за день до отправки подойти и закомпостировать билеты.

Борис и Захаров отправились к коменданту, замотанному и задерганному капитану, сидевшему в маленькой комнатушке. Его окружали демобилизованные офицеры, громко и настойчиво требовавшие немедленной отправки. Встретив вновь прибывших сердитым взглядом, он приказал сидевшему за небольшим столиком сержанту вписать их в очередной список. И сразу предупредил:

– Товарищ майор, раньше, чем через 12–15 дней, ничего не обещаю.

Друзья вышли довольно удрученные этим заявлением. В конце концов, их не пугала перспектива двухнедельного пребывания на этом вокзале или в его окрестностях. По заявлению Романовского, они могли питаться у него хоть месяц, а спать за время войны они привыкли где и как придется. Беспокоило другое. Перетаскать все свои вещи и погрузить их в вагон им было просто не под силу. Конечно, никаких носильщиков на Львовском вокзале не было и в помине. Они надеялись на помощь своих двух ординарцев, которых решили откомандировать в назначенные им части после своей погрузки в поезд. Задержать этих солдат было можно на один-два дня. Задержка их на 20 и более дней грозила большими неприятностями. По вокзалу в течение суток не менее двух раз появлялись патрули и проверяли документы у всех там находившихся билеты или литера, предъявляемые находившимися там сержантами, старшинами и офицерами принимались во внимание, но если таких документов не было, то обнаруженный задерживался и отправлялся в военную комендатуру города. То же самое грозило и ординарцам. Ведь у них, кроме предписания о явке в определенную воинскую часть, находившуюся в Германий, не было ничего.

Первый патруль Борису удалось уговорить, объяснив, что это их ординарцы, помогающие им при погрузке в поезд, что они находятся с разрешения управления кадров Северной группы войск и что будут направлены через день-два в части, в которые они теперь приписаны. Второй патруль обоих солдат не захватил, так как они вместе с санитарами Львовского госпиталя уехали туда, чтобы пообедать (об этом Захаров с начхозом тоже договорился).