Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [35]

В одной из боковых комнаток, расположенной в какой-то башне, находился кабинет начальника госпиталя.

Представившись ему, Алешкин узнал от начальника госпиталя, майора медслужбы Романовского, что он стоит в этом здании уже 12 дней и с нетерпением ждет фронтового госпиталя, который бы заменил его, и что он очень рад прибытию госпиталя Алешкина.

– Теперь я передам вам своих раненых, а сам буду догонять свою армию, – заявил Романовский, – раненых у меня скопилось около 500 человек.

Но Борис его разочаровал. Указаний о приеме раненых от какого-либо госпиталя он не получал, а имел приказ в течение суток развернуться в городе Штольпе и начать прием раненых, поступающих с передовой, не позднее чем с 24 часов этого дня. Так он и заявил Романовскому. Одновременно попросил у него совета, где можно было бы подыскать необходимое помещение, и пообещал, что как только он развернется, то к Романовскому больше раненые поступать не будут. Тот, хотя и огорчился ответом Алешкина, однако, все-таки дал дельный совет.

– Нужно через два квартала свернуть с основной магистрали направо, и там в километре или полутора по боковой улице выйдете к группе казарм. Их там штук шесть. Это большие трехэтажные кирпичные здания, огороженные колючей проволокой. В свое время в них размещался немецкий гарнизон города. В них есть кровати, и легко найти помещение, которое можно приспособить под операционно-перевязочный блок.

По-моему, водопровод и электропроводку там починить тоже нетрудно. Даже в половине этих казарм можно разместить до 2000 раненых. В одной из казарм есть стационарный пищеблок. На той территории есть и продсклады. Мы даже из них кое-что берем. Вокруг этих казарм расположен поселок из коттеджей. В них жили семьи начсостава. Сейчас все это пустует, но находится в относительно удовлетворительном состоянии.

Попрощавшись с Романовским, Борис и сопровождавшие его через полчаса небольшого плутания по городу очутились около указанных казарм. Отправив Лагунцова с одним из санитаров за оставленной на окраине колонной, Борис вместе с Захаровым и вторым санитаром приступили к осмотру достающихся в их владение помещений.

Они обнаружили, что почти все казармы находятся во вполне пригодном к эксплуатации состоянии. Две из них более или менее пострадали от артобстрела, а у остальных 4 лишь во многих окнах были разбиты стекла. Разумеется, и сами казармы, и окружающий их двор были донельзя захламлены самым разнообразным мусором. Но это уже никого в госпитале не смущало. Вычищать оставляемые бегущими фашистами авгиевы конюшни на месте своего будущего нахождения все уже приучились.

Самое главное, что имевшиеся на территории военного городка электростанция и водонапорная башня не были повреждены. Радовало также и то, что коттеджи, в один из которых Борис и Захаров успели заглянуть, находились в очень хорошем состоянии, и их имелось достаточно много, следовательно, медперсоналу будет где жить с первых же дней прибытия.

Никого из немцев ни на месте расположения казарм, ни вокруг них не было. Через час автоколонна госпиталя разгрузилась в углу площади, имевшейся посреди казарм. За это время Захаров уже успел наметить 4 коттеджа, которые предполагалось занять под жилье для врачей и медсестер и для штаба госпиталя. Для Алешкина он подобрал уютный домик, находившийся почти напротив ворот, ведущих в военный городок.

Дом этот, окруженный красивым цветником, был достаточно велик, и Борис полагал, что добрую половину его следует отдать врачам. В глубине двора виднелась зелень на хорошо ухоженных грядках.

Когда Борис и Игнатьич начали перетаскивать во двор этого дома свои вещи, то тут, пожалуй, в первый раз, увидели настоящую, живую, «мирную» немку.

Перенеся из машины свои вещевые мешки, чемоданы, а также довольно объемистый ящик с посудой, которую Игнатьич возил с собой еще с Эстонии, они поднялись на невысокое крыльцо. Дверь была закрыта.

Игнатьич, вооруженный топором, приготовился ее взломать, как вдруг она неожиданно открылась, и на пороге показалась маленькая сухонькая старушка.

Увидев в руках Игнатьича топор, она отступила на шаг назад, испуганно подняла руки вверх и со слезами на глазах воскликнула:

– Ах, майн гот! Вер нихт зольдатом! Вер нихт фашистен, хир вонен дер профессор!

Борис, как мог, попытался ее успокоить, но его знаний немецкого языка явно не хватало, и он отправил Игнатьича за переводчицей. Джек, насидевшись за дорогу в машине, весело бегал по двору. Борис в нетерпении топтался на крыльце, ему хотелось как можно скорее обследовать все казармы, проверить правильность распределения помещений и побудить подчиненных ему людей к ускорению очистки их и будущей территории госпиталя, быстрее развернуть операционно-перевязочный блок и как можно скорее подготовить хотя бы одну из казарм к приему первых раненых. Ведь как только были разгружены все машины, он отправил с уезжавшим командиром автороты донесение начальнику сануправления фронта о том, что госпиталь № 27 прибыл на место новой дислокации и с 24:00 2 апреля 1945 года будет готов к приему раненых. Он полагал, что это донесение в сануправлении получат не позднее 14–15 часов, и, следовательно, по радио дадут распоряжение всем медслужбам частей, участвующих в преследовании врага, о переключении потока раненых на него.