Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [33]

Открыв бак одной из машин, он убедился, что тот полон горючего, сел в седло и выехал за ворота. Через несколько минут, треща, как настоящий большой мотоцикл, он уже мчался по пустынной улице, разбрасывая в разные стороны осколки стекла, попадавшиеся ему на пути. Не удержался от соблазна и лейтенант-автомобилист. Он попросил разрешения опробовать второй мотоцикл и вскоре так же, как и Лагунцов, скрылся из глаз.

Теперь такие машины не редкость, ведь это были обыкновенные мопеды. В то время они встречались редко. Борис и Захаров видели их впервые. Естественно, обладание такими трофеями и главное овладение техникой езды на них стало их нестерпимым желанием.

Оба они хорошо умели ездить на велосипедах, ну, а несложное управление подачей горючего и тормозами им удалось выучить за каких-нибудь полчаса.

Весь вечер они носились по улицам опустевшего города, так и не встретив никого из жителей.

Уже гораздо позднее Алешкин и его люди узнали, что под влиянием геббельсовской пропаганды и прямого физического воздействия отступавших фашистов, жители должны были покидать оставляемые войсками города и уходить на Запад. Часто это делалось в таком спешном порядке, что многие из них не успевали даже взять с собой самых необходимых вещей, а торговцы – вывезти свой товар из магазинов и складов.

В этом первом немецком городке, где пришлось остановиться госпиталю № 27, кроме битых стекол, обломков кирпича, поломанной и целой мебели, на улицах, во дворах и в оставленных квартирах можно было увидеть разбросанную посуду, всевозможную одежду, книги и даже радиоприемники.

В большом сарае, который замыкал двор дома, занятый под госпиталь, санитары и дружинницы, работавшие под руководством Добина, старшины Ерофеева и Лагунцова, нашли много ящиков, наполненных самыми различными товарами: одеждой, мануфактурой, посудой, запчастями к автомашинам и какие-то станки. Нашлось много материалов по электрооборудованию, и что особенно обрадовало электрика госпиталя, проводов и лампочек.

Конечно, Захаров и все другие хозяйственники захватили все, что могло хоть как-нибудь пригодиться в работе госпиталя и постарались это упаковать на имеющиеся машины.

Посоветовавшись с Павловским, Борис разрешил всему личному составу взять то из одежды, что кому понравилось.

Было понятно, что этот сарай служил складом какого-то торгового предприятия, и, может быть, не одного, а так как хозяева сбежали, то Алешкин счел себя вправе распорядиться брошенным имуществом и товарами.

Кстати сказать, один из ящиков в этом же сарае был забит рисунками, фотокарточками, книжками, альбомами и даже статуэтками порнографического содержания. Обнаружил этот ящик один из шоферов госпиталя, Васильев. Свою находку он постарался скрыть от начальства, рассказал о ней своим друзьям, и содержимое ящика очень быстро стало среди них распространяться. К вечеру разные предметы из этого ящика уже находились почти у всех санитаров, шоферов, поваров, у многих дружинниц и даже медсестер. Тогда и стало известно об этой находке Алешкину и Павловскому. Собрав коммунистов и комсомольцев, последний основательно пробрал всех любителей подобной литературы и «произведений искусства» и предложил все найденное сдать ему для уничтожения.

К чести многих из персонала госпиталя, они, взглянув на предложенную им картинку или альбом, только отплевывались и решительно отказывались от такого «подарка».

На следующий день Павловскому удалось собрать целый ворох этих омерзительных произведений, и во дворе устроили настоящее аутодафе. Почти все произведения этого рода были уничтожены. Но кое-что так и не удалось изъять.

Сожжение это происходило часов в 12 дня. Борис и Захаров в это время вновь катались на своих мопедах (будем их теперь называть так).

При возвращении в место расположения госпиталя они увидели стоявший у входа в дом новенький джип. Оказалось, что приехал связной лейтенант из сануправления фронта с приказом немедленно следовать на север, ближе к побережью Балтийского моря, остановиться в городе Штольпе и к 24 часам 2 апреля развернуться в этом городе с таким расчетом, чтобы обеспечить прием не менее 1700–2000 раненых. Прибывший лейтенант предупредил, что никаких других лечебных учреждений на этом направлении нет и что, хотя фашисты быстро отступают на запад и серьезных боев не ведут, все же раненых может быть много. Он заявил также, что очень хорошо, что Алешкин не отпустил приданные ему машины, так как в этом случае с передислокацией и развертыванием госпиталя пришлось бы очень трудно. В настоящий момент сануправление автомашин не имеет. Он предупредил также, что как только госпиталь обоснуется в Штольпе, он должен будет приданные машины отпустить. Сказал, что по распоряжению начальника сануправления генерала Жукова, связь с госпиталем будет осуществляться с посыльными из управления, а также ежедневными донесениями в сануправление, которые должен будет посылать Алешкин. Сануправление к этому времени разместиться, вероятно, в Пренцлау. Эвакуации раненых из госпиталя пока не будет. Все фронтовые госпиталя перемещаются и принимать раненых не могут. Поэтому-то и предлагается 27-му госпиталю вместо положенных по штату двухсот коек развернуться до 2000. Для выполнения технической работы разрешается использовать местное население. Есть надежда, что кое-кто, главным образом женщины и дети, постепенно убедившись в гнусной лживости Геббельса об отношении Красной армии к населению, начнут возвращаться. Так уже случилось в некоторых других городах и поселках.