Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том II - [31]

У Бориса мелькнула озорная мысль:

– Слушай, Катя, давай-ка его разыграем!

– Как?

– А вот сейчас увидишь.

После завтрака Борис собрался идти в операционную, но в этот момент он услышал тяжелые шаги Игнатьича, подымавшегося на крыльцо. «Наверно, опять основательно выпил», – подумал он, последнее время, особенно после похорон Джека, Игнатьич стал чаще выпивать.

И Борису пришла в голову шальная мысль: ну хорошо же, я тебя сейчас проучу. Дверь открылась, в кухню вошел Игнатьич. По его покрасневшим щекам и блестящим глазам было видно, что с очередной бутылкой шнапса он основательно познакомился.

– Товарищ майор, вы уже позавтракали?

– Да, мне принесли… Да больно много… Половину только съел, что с остальным делать, не знаю. Джеку, что ли, отдать?

– Какому Джеку, вы что, товарищ майор? – недоуменно глядя на Бориса, спросил Игнатьич. – Джека же ведь нет.

– Нет? Разве?

– Ну конечно, вы что, забыли? Совсем заработались!

– Да нет, я-то помню, а вот ты что-то зарапортовался.

Игнатьич, понимая, что он не совсем в себе, как-никак, а шнапсу на его долю досталось порядочно, виновато развел руками и смущенно повторил:

– Да нет у нас никакого Джека. Убили его. Сам я его и похоронил, – и он смахнул слезу со щеки, которая там показалась.

Борису стало жаль старика, и он громко крикнул:

– Джек, а ну, вылезай сюда, покажись-ка Игнатьичу.

Последний с ужасом взглянул на своего начальника, почти совсем протрезвел, но все же не заметил сперва, как из-под кровати почти выполз, замирая от стыда и страха, с поджатым хвостом пес. Когда же он его заметил, то не мог сдержать крик:

– Господи, боже мой, это же Джек. Откуда же ты? Ведь я тебя даже в плащ-палатку завернул, когда хоронил. Как же ты выбрался?

– Что ты, Игнатьич, как могла похороненная тобой собака из могилы выбраться? Значит, ты не его похоронил.

– Да как же? Правда, голова у него была прострелена, так что морду-то было трудно разобрать… Но по всему остальному это был прямо Джек… Эх ты, чертушка! Это опять твои весенние штучки. На этот раз подруги с собой не привел, как в Кривой Луке. Ну же и грязный ты. Где же ты носился-то? И как уцелел при таком обстреле? Ну, уж теперь, шалишь, при каждом переезде я тебя на цепь буду брать. Сколько я пережил из-за тебя. Ну, иди ко мне, ладно уж, не бойся, иди.

Джек, поглядывая на Бориса, все так же робко подошел к Игнатьичу, потерся головой об его ноги и так умильно поглядел на старика, что тот не выдержал. Обнял его так же, как полчаса тому назад сделал это хозяин, и сказал:

– Ладно уж, подлец! Идем, я тебе поесть дам, а уж потом, как хочешь, вымою.

Благо хозяева нам вон ванну оставили. С мылом, так и знай…

В это время дверь отворилась и в ней показался Добин, как всегда, дежуривший по госпиталю.

– Товарищ начальник, к нам подъехали две машины с ранеными поляками, их привез какой-то майор медслужбы. Требует, чтобы мы их приняли.

– Сейчас я выйду, – Алешкин накинул шинель и выбежал во двор, оставив Игнатьича и Джека улаживать свои отношения.

Около ворот стоял незнакомый майор медслужбы, а за ним две грузовых машины, в которых сидело человек 30 раненых.

– В чем дело? – спросил Борис.

– Вы начальник госпиталя № 27? – вопросом на вопрос ответил майор.

– Да, я, а что вы хотите?

– Пройдемте куда-нибудь, я вам все расскажу.

Борис провел его в маленькую комнатку, располагавшуюся около сортировки. Доктор Батюшков использовал ее как амбулаторию. В настоящий момент она пустовала. Они уселись около стоявшего там столика. Вновь прибывший заявил:

– Я начсандив 16-й дивизии, майор медслужбы Кузнецов. Наша дивизия принимала военнопленных из крепости, сопровождала их до железнодорожной станции. Сейчас получает пополнение. Командующий группой войск товарищ Комаров приказал мне обследовать санитарное состояние крепости и навести там порядок. Для этого мне выделили группу бойцов. При осмотре я обнаружил во дворе крепости и в домах десятков пять трупов немецких фашистов и поляков. Поручил своей команде организовать захоронение. В одном из крепостных подземных казематов обнаружил тех людей, которых привез сюда.

Эти подлецы-фрицы своих раненых вынесли и вывезли, когда выходили из крепости, а этих бедолаг бросили на произвол судьбы без помощи, без пищи и без воды.

Я выяснил, каким образом они очутились вместе с немцами.

Получив сведения о приближении Красной армии, фашисты, отступая, все трудоспособное мужское население угнали на Запад, оставив в городе стариков, женщин и детей. Они понимали, что Грауденц не удержат, и решили его также разрушить, как Варшаву и другие города. Но сделать этого не успели: наступление Красной армии было слишком стремительным. Тогда их командование, уведя основные силы, оставило в крепости города гарнизон из 4 тысяч человек с тем, чтобы создать опорный пункт и задержать продвижение частей Красной армии. Но и этого не получилось. Через два дня после отступления основных сил гарнизон Грауденца, как и весь город, оказался окруженным и отрезанным от фашистских войск. Гарнизон в основном состоял из эсэсовцев, они приняли решение обороняться до конца. Для выполнения разного рода тяжелых работ они взяли с собой 200 человек поляков. Обращались с ними, как с животными, почти не кормили, а раненых, не способных работать, пристреливали.