Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [58]

Появление немецких бомбардировщиков на переднем крае в последнее время было сравнительной редкостью. Как правило, они появлялись вечером, когда могли, прикрываясь лучами заходящего солнца, незаметно выскользнуть из-за леса и обрушить бомбовый удар куда-нибудь на Волхов, в район Войбокало или Жихарево. Но и это им не удавалось исполнять в большинстве случаев удачно. В распоряжении армии и фронта имелось уже достаточно противозенитной артиллерии и авиации. Большую часть бомбометаний фрицы проводили не по намеченным объектам, а по окружающим лесам и болотам, причем, как правило, далеко не безнаказанно.

А тут вдруг бомбежка переднего края.

Пока вся группа врачей шла к домику Алешкина, он успел подумать все то, что мы рассказали.

Но вот, наконец, все расселись на топчанах, а Скляров на единственную табуретку, имевшуюся в домике начсандива.

Николай Васильевич потребовал от Алешкина отчета обо всем, что произошло в дивизии. Борис Яковлевич связно рассказал обо всем, что нам известно, и одновременно предъявил претензии к учреждениям санотдела армии, не обеспечившим своевременную эвакуацию раненых из медсанбата.

После его доклада Скляров заявил:

– Ну, это уже в прошлом… Теперь начсанармом назначен я. Мы с Юлием Осиповичем приняли уже соответствующие меры, и сейчас, наверно, с того расположения санбата раненые вывезены все. Отсюда тоже будем вывозить своевременно. Надеюсь, что новый командир санбата, которого я тебе привез, будет не таким, как Федоровский. Последнего с соответствующей характеристикой я отправил уже в распоряжении санупра. Вот, – Скляров указал на молодого человека, вставшего при этом с топчана. – Знакомьтесь, военврач 3 ранга Пронин Петр Константинович. Был начальником санотдела морской бригады, номер ее неважен, бригада эта понесла очень большие потери, ее части распределены по другим соединениям, начсанслужбы освободился, вот я и думаю назначить его командиром 24-го медсанбата. Мне кажется, он вполне справится.

– А я? – невольно вырвалось у Бориса.

– А вы, вы, товарищ Алешкин, пока так начсандивом 65-й и останетесь. Правда, Юлий Осипович хлопочет о том, чтобы вас в какой-нибудь госпиталь хирургом взять, но я сейчас этого сделать не могу. Хотя и нужны хирурги, но начсандивы пока нужней. Вот так-то!.. Пойдемте, пройдем по медсанбату, затем вы с товарищем Прониным поедете представляться командованию дивизии.

И тут Борису внезапно пришла в голову смелая мысль. Он подумал: ведь если я останусь начсандивом, кто его знает, как будет обертываться дело, я опять совсем от хирургии оторвусь. Ведь в последние двое суток и часа в операционной поработать не удалось.

И он решился:

– Николай Васильевич, разрешите с вами по-товарищески поговорить не как с начсанармом, а как с военврачом 1 ранга Скляровым.

Тот улыбнулся и, прихлебывая горячий чай, который уже успел принести и разлить в кружки расторопный Венза, заметил:

– Ну что ж, поскольку мы знакомы уже не первый день, разрешаю, говорите!

– Николай Васильевич, – заявил Борис, – накажите меня!

– Что-о?!

– Да-да, накажите меня. Ведь я тоже виноват в задержке эвакуации раненых из медсанбата…

– Как же вас наказать, наряд вне очереди дать, или выговор в приказе по санотделу армии объявить?! – засмеялся Скляров.

– Нет, совсем нет. Понизьте меня в должности. Назначьте командиром медсанбата, а товарища Пронина назначьте начсандивом 65-й. И мне, и ему эти должности лучше подойдут. Ведь он строевой врач, специальную академию окончил, а я простой хирург. Мне батальон ближе будет.

Зак даже руками хлопнул от удовольствия.

– Вот это придумал! Вот молодец! Соглашайтесь, Николай Васильевич, скорее.

За хирургическую работу медсанбата мы тогда спокойны будем.

– Эк, какие вы скорые, – заявил начсанарм, – а за санслужбу дивизии кто спокоен будет?!

– Да что вы, Николай Васильевич, товарищ Пронин справится, я уверен в этом, ну а потом, и я ведь тут же под боком буду, если ему что-нибудь надо будет, я ведь всегда со всей душой.

– Давайте-ка спросим товарища Пронина, – наконец произнес начсанарм.

А, между прочим, Пронин, успевший посмотреть часть хозяйства медсанбата, находившуюся на пятачке 2-го эшелона, уже давно с большой тревогой подумывал о том, как ему будет тяжело руководить всем этим хозяйством. Он ведь не имел никакого хозяйственного опыта, а тут, как он понял, нужно быть и медиком-лечебником хорошим, и в хозяйственных делах хорошо разбираться. Ему еще не было и 30 лет, в академии имени Кирова его готовили на должность старшего врача полка, окончил он ее из-за войны досрочно, и тоже только из-за войны сразу попал на должность начсанбрига. Ему казалось, что с этой работой он справлялся, а тут вдруг превратиться в руководителя лечебного учреждения, дело для него совершенно незнакомое.

Конечно, дивизия – это не морская бригада, тут не 2000–2500 человек, а все 15 тысяч, но характер-то работы тот же, да и должность-то выше.

С другой стороны, не обидится ли Алешкин?

Его сомнения разрешил сам Борис, он обратился к нему:

– Товарищ Пронин, будьте другом, согласитесь с моей просьбой, не пожалеете, я уверен, что мы хорошо сработаемся, а за медсанбат вам краснеть не придется. За это я ручаюсь!