Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [51]

Сопротивление немцев возрастало с каждым часом. По-видимому, к ним действительно прибыло значительное подкрепление. Борис вскоре убедился в этом и на личном опыте. Количество раненых, поступающих в ППМ, увеличилось, и скоро не только все пещерки, заблаговременно отрытые по распоряжению Кузнецова, были ими заполнены, но часть раненых уже размещалась во всех выемках и воронках, тянущихся вдоль протекающего ручейка у его высокого берега. Правда, пока персонал ППМ со своими обязанностями справлялся: на всех поступающих заводили карточки передового района, всем нуждавшимся накладывали швы, повязки, жгуты.

Все грузовые машины, следовавшие в тыл, немедленно загружались ранеными, но кое-кто отправлялся и пешим порядком. Когда машина Ряховского вернулась из медсанбата, Борис послал с ней записку о срочном выделении в ППМ 41-го полка еще двух машин.

Время приближалось к обеду, когда Алешкин, убедившись, что Кузнецов достаточно умело справляется с эвакуацией раненых и без него, решил пробраться в ППМ 50-го полка. Ему предстояло пересечь клин, образованный наступлением частей 65-й стрелковой дивизии, то есть проехать примерно 10–12 километров вдоль фронта на расстоянии в 2–3 километра от передовой.

По дороге он решил заехать в наблюдательный пункт штаба дивизии. Для своего рейса он воспользовался машиной Ряховского, уже вернувшейся снова в полк.

По отправленной Алешкиным записке Сангородский задержал две машины, прибывшие из 2-го эшелона медсанбата и, несмотря на протесты шоферов, направил их в расположение ППМ 41-го полка. Теперь эвакуация из этого полка была обеспечена.

Около двух часов дня в расположение ППМ подъехала полковая кухня. Начальник тыла полка, побуждаемый самыми благими намерениями, решил накормить раненых перед эвакуацией горячим обедом. Для быстроты он решил не отправлять пищу в термосах, как это делалось раньше, а направить туда одну из полковых кухонь.

Естественно, что когда кухня прибыла на противоположный берег ручья, все ходячие раненые и часть санитаров столпились около нее. Такое скопление людей заметили немецкие наблюдатели и сообщили кому следует. Последовал артиллерийский налет. К счастью, он чуть-чуть запоздал. Почти последними с котелками к кухне подошли Кузнецов, Полонская и Алешкин. Полонская предложила усесться и пообедать тут же на берегу ручейка рядом с кухней. Но Кузнецов запротестовал.

Он заявил, что ему будет аппетитнее есть, когда он будет знать, что над его головой есть два метра земли. Он пригласил и ее, и Бориса к себе в свою «индивидуальную» пещерку. К кухне продолжали подходить отдельные раненые, надеясь получить добавку. В период наступления горячей пищей их не очень-то баловали, поэтому, дорвавшись до жирного борща и каши, все спешили насытиться до отвала. Некоторым из них эта жадность обошлась дорого.

Едва медицинское начальство полка и начсандив перебрались через ручей, как раздался свист снарядов, и сейчас же вслед за ним громкие разрывы, буквально в 50 шагах от них. Все трое прижались к стенке ручья и насыпи и повернулись лицом по направлению раздавшихся взрывов. Там, где только что стояла кухня с запряженными в нее лошадьми, подымался столб черного дыма, а в воздух летели осколки каких-то предметов, видимо, куски того, что только что было кухней. Ни поваров, раздававших пищу минуту тому назад, ни группы раненых, находившихся около кухни, ни ее самой, как только рассеялся дым, на месте не оказалось. Лишь в стороне лежала на боку с вывалившимися внутренностями, бившая ногами и как-то особенно жалобно ржавшая лошадь. Очевидно, в кухню попал тяжелый снаряд. В течение нескольких минут раздавались такие же мощные взрывы на полянке, в лесу и кустах этого района. Затем все стихло.

Борис, Кузнецов, Полонская и выскочившие из пещер санитары и медсестры бросились туда, где стояла кухня. На ее месте зияла огромная, метров 6 в диаметре воронка, а вокруг были разбросаны и части от кухни, и куски тел тех, кто около нее находился. Из всех, кто в этот момент там был, каким-то чудом уцелел всего один человек. Раненый, получивший добавку одним из первых и успевший дойти от кухни до берега ручья. Услышав свист падающего снаряда, он, не раздумывая, бросился плашмя на дно ручья, и это его спасло. Потом он рассказывал, как после взрыва слышал, как над его головой с визгом проносились осколки. Чудом эти осколки не попали в трех медиков. Как потом рассказывал Кузнецов, очень много их врезалось в насыпь всего на 1–1,5 метра выше того места, где, присев на корточки и прижавшись к насыпи, сидели ни живы ни мертвы в течение всего налета все три врача.

Кузнецов, когда они забрались в его нишу и принялись все-таки за еду, сказал Алешкину:

– Наше счастье, что мы там около кухни не остались… Сейчас бы тоже наши куски собирали, как это делают санитары с теми несчастными.

Затем он помолчал немного и добавил:

– А к немцам, видно, мощное подкрепление подошло. Таких орудий в обыкновенных пехотных частях не бывает. Как там, товарищ начсандив, не слыхали, скоро нам помощь будет? С нашими силами мы, наверно, вперед не пробьемся. Я от раненых слышал, что наши уже остановились и окапываться начали. А где здесь окопаешься?