Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [50]

А вы, товарищ Алешкин, отправляйтесь с комиссаром дивизии и готовьте к передислокации медсанбат. Что-то я не очень надеюсь на Федоровского, какой-то он флегматичный.

Часа через два около 17:00 машина комиссара дивизии, в которой, кроме шофера, находился сам комиссар, Алешкин и адъютант комиссара, молодой круглолицый паренек, всегда увешанный оружием и даже гранатами (сам комиссар, кроме пистолета ТТ, другого оружия не носил). Этого паренька почему-то все в штабе дивизии звали Ванюшкой, как, впрочем, звал его и сам комиссар дивизии. И лишь в те моменты, когда бывал чем-либо недоволен, называл его «товарищ младший лейтенант».

Между прочим, этот Ванюшка был связующим звеном между комиссаром и его (не знаем, как ее и назвать: полевой полковой женой или любовницей) Валечкой, которую он привозил к комиссару в его землянку, когда дивизия была в обороне, и отвозил обратно к месту ее постоянной службы. Ванюша был не очень-то воздержан на язык и многое из того, что комиссар предпочитал хранить при себе, благодаря его адъютанту становилось известно всему штабу дивизии. Но Марченко, хотя и знал слабость своего адъютанта, почему-то ему эту болтовню прощал. Впрочем, если Ванюшка и имел этот недостаток, он был предан своему комиссару и не раз рисковал жизнью, стараясь уберечь его от осколков разорвавшегося снаряда или мины.

В дороге до 1-го эшелона медсанбата пассажирам комиссарской машины приходилось несколько раз выскакивать из нее и укрываться в старых воронках и брошенных окопах от рвавшихся на дороге и около нее мин. Раза два пришлось вытаскивать машину из болотистых низин, по которым проходила дорога. Так или иначе, часам к 9 вечера Алешкин находился уже в расположении 1-го эшелона медсанбата.

Комиссар, подкрепившись в домике начсандива ужином и солидной порцией неразбавленного спирта, поехал дальше.

Борис, вызвав к себе Сангородского и Картавцева, стал советоваться с ними о том, как организовать передислокацию батальона. После долгих дебатов решили, что всю тяжесть работы по обработке раненых примет на себя 1-й эшелон, а 2-й завтра с утра свертывается и направляется в место, указанное командиром дивизии. Причем в первую очередь двинутся в путь машины с имуществом, которые до сих пор не разгружались. По прибытии на место они разгрузятся, и пока санитары, дружинники, медсестры будут развертывать хирургический блок, сортировку и другие палатки, машины вернутся и заберут оставшееся имущество. Решили, что начсандив на первой же попутной машине ранним утром выедет во 2-й эшелон медсанбата и даст соответствующее указание командиру. Заставит его выполнить прежние распоряжения о высылке в 1-й эшелон врача-хирурга и одного из госпитальных взводов. Тем временем в 1-м эшелоне развернут еще имевшуюся в запасе палатку.

Но все эти предположения так и остались предположениями. Часов около 3 утра в 1-й эшелон медсанбата приехал комиссар дивизии Марченко. Разбудил Алешкина и, пока Венза организовывал ему завтрак, рассказал следующее.

Я не могу понять, о чем там в Военном совете думают. Командарма я не застал, он в штабе фронта… Говорил с членами Военного совета, с Зубовым и Тынчеровым, они мне объяснили обстановку так: в распоряжении армии ни одной резервной части, не говоря уже о дивизии, нет. Штаб фронта категорически отказал в какой-либо помощи людьми и техникой. Обстановка на Волховском фронте сложилась так, что ни одной части ни с одного участка, обороняемого 8-й армией, снять нельзя. Что попытки прорвать немецкую оборону в районе Невской Дубровки со стороны Ленинграда успеха не имели. Что по сведениям, полученным от фронтовой и армейской разведок, немцы спешно перебрасывают в район прорыва крупные воинские соединения. И что, по крайней мере, в ближайшее время надо наступление приостановить и закрепиться на тех рубежах, которые уже достигнуты. Боеприпасами они обещали помочь. Хорошо им там говорить, закрепиться, а на чем? Наши подразделения вышли на открытые площадки торфоразработок, там сейчас сухо, не только леса, а даже и кустиков нет. Нет и спасительных болот, за которыми мы тоже научились отсиживаться. Прямо не знаю, как мы там удержимся. Я об этом уже по телефону комдиву доложил. Решили, что я поеду в район 41-го полка и буду организовывать не наступление, а оборону. Опять оборону! Он с начальником штаба во взаимодействии с 55-й морской бригадой постарается как-то удержать достигнутые рубежи на правом фланге. Так что, я думаю, что тебе надо ехать не во 2-й эшелон медсанбата, а в район 41-го и 50-го полков, чтобы организовать бесперебойный вывоз раненых с передовой. Их сейчас, конечно, прибавится.

Наскоро сообщив Сангородскому и Картавцеву о переменившейся обстановке, Алешкин выехал вместе с Марченко в расположение 41-го стрелкового полка.

Уже по дороге на передовую чувствовалось, что обстановка переменилась. Во-первых, артиллерийские и минометные налеты на дороги и тылы полков заметно участились иусилились. Во-вторых, впереди была слышна более интенсивная пулеметная и ружейная стрельба. Шальные пули, со свистом сшибая ветки и листья деревьев, проносились и над машиной комиссара. Все чаще стали попадаться грузовые машины с сидящими в них ранеными. Вскоре встретилась полностью загруженная машина Ряховского. От ехавшей в ней сестры Матросовой Алешкин узнал, что передовые части 41-го полка, встретив сильное сопротивление противника, вынуждены были остановиться, использовав для обороны насыпь узкоколейки, идущую с юга на север сразу за рабочим поселком № 7. Он сообщил об этом комиссару дивизии и тот, оставив Бориса в расположении ППМ 41-го полка, сам поехал дальше в штаб полка.