Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [52]
Борис не мог ответить Кузнецову на его вопрос, ведь то, что он узнал от комиссара дивизии, ему было сообщено как хорошему другу и не подлежало разглашению. Но в то же время оставлять старшего врача полка в совершенном неведении было нельзя, поэтому он сказал:
– Ну, как там с подкреплением будет, это не нашего ума дело. А нам нужно быть готовым к тому, чтобы раненых возить из батальонов и отсюда как можно скорее. Да и здесь надо осторожнее быть.
Видите, что получилось, а мы в этом тоже ведь немного виноваты. Надо было прогнать эту кухню, послать, как всегда, санитаров с термосами за обедом, может быть, тогда ничего бы и не было… А так, сколько человек бессмысленно погибло.
Одним словом, товарищ Кузнецов, будьте осмотрительнее, да раненых от себя быстрее отправляйте.
Через час Борис входил в землянку наблюдательного пункта штаба дивизии. Там в это время находились и командир, и комиссар дивизии. Доложив о случившемся около ППМ 41-го полка, Алешкин сказал, что собирается съездить в район 50-го стрелкового полка, но комдив возразил:
– Нет, там вам сейчас делать нечего, они, правда, как и 55-я морская бригада, остановились, но на них пока сильного давления нет.
Сейчас немцы сосредоточили все усилия на нашем левом фланге, туда, видимо, и большие силы бросили. Поэтому труднее всего придется 41-му полку и тому батальону 51-го полка, который ему придан. Постарайтесь обеспечить вывоз раненых оттуда… Да разберитесь с медсанбатом, там сейчас что-то невообразимое творится… Комиссар медсанбата комиссару дивизии такое донесение прислал, что волосы дыбом становятся. В чем там дело?!
Борис недоуменно пожал плечами. Он не представлял, что могло переполошить комиссара медсанбата. Еще утром, когда он уезжал из 1-го эшелона медсанбата, там было все в порядке. Что же произошло?
– Сейчас из политотдела дивизии по просьбе комиссара батальона мы отправляем дивизионный ансамбль, чтобы увеличить количество санитаров в медсанбате. Этой машиной можете ехать и вы.
Отправив Ряховского обратно в распоряжение Кузнецова, Алешкин написал ему записку, в которой еще раз настаивал на самой спешной и тщательной эвакуации всех раненых.
Глава десятая
Окончился третий день наступления 65-й стрелковой дивизии…
В первый эшелон медсанбата Борис приехал часов в 10 вечера. Там он застал довольно большое количество раненых как обработанных, так и необработанных. В помощь Картавцеву, наконец-таки, прибыла одна из новеньких врачей. Из-за ее молодости ее все называли просто Ниночка. Она оказалась толковой и неробкой девушкой, и Николай Васильевич отзывался о ней с большой похвалой.
Поговорив с Сангородским, Алешкин решил, что комиссар медсанбата, впервые попав в серьезную боевую обстановку, видно, просто немного преувеличил трудность положения. Тем более что и врач Ниночка на его расспросы ответила, что обработка раненых во 2-м эшелоне санбата проходит своевременно.
Отправив бригаду санитаров, созданную из числа дивизионного ансамбля, во второй эшелон, Борис решил остаться до утра в первом. Прежде всего для того чтобы подменить Картавцева (Ниночка этого сделать не могла: она могла помочь, но заменить основного хирурга еще не могла, и у того опять после почти круглосуточной работы все начинало валиться из рук). Отправив его отдохнуть, Алешкин до 4 часов утра работал в операционной.
Зятем отправился отдыхать и он, а в 7 часов утра его разбудил Венза, которого, в свою очередь, поднял прибывший из 41-го полка Ряховский. Кроме раненых, полученных в ППМ, он привез медсестру Матросову, раненую по дороге в батальон, когда машина попала под артиллерийский обстрел. Который сейчас, как сказал Ряховский, не прекращается ни днем, ни ночью. И как только нам еще удается проскакивать невредимыми, понятия не имею.
Прочитав записку Кузнецова, Алешкин задержал Ряховского с тем, чтобы на его машине отправиться во 2-й эшелон медсанбата. Сангородского он предупредил, что поскольку сейчас в 1-м эшелоне скопилось уже более 200 раненых и из них обработано немногим более половины, машину Ряховского разгружать не нужно.
– Отправим ее прямо во 2-й эшелон… Кстати, я и сам туда еду. Что там панику развел комиссар? Надо разобраться, – добавил Борис.
Предупредил он также Льва Давыдыча и о том, что надо ожидать еще большего потока раненых.
Из записки Кузнецова он узнал, что части 41-го полка на передовых рубежах задержаться не смогли и отошли к рабочему поселку № 7, где есть старые немецкие окопы. Что командир полка приказал готовить ППМ к эвакуации в район бывших передних немецких окопов. И что количество поступающих раненых продолжает быстро увеличиваться.
Да, – думал Борис по дороге во 2-й эшелон, значит, опять сорвалось, прорыв блокады не удался и все потому, что где-то там не сумели вовремя перестроиться и поддержать так удачно начатое 65-й дивизией наступление. Эх, неужели все зря?! Столько людей положили!
По приблизительным подсчетам Алешкина, за дни наступления дивизия потеряла ранеными уже более 2000 человек, убитых было, наверно, не менее 500.
«А что будет дальше? Когда сопротивление фашистов еще больше возрастет?» Приехав в 8-й эшелон медсанбата, Алешкин застал действительно безрадостную картину.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.