Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [23]

Через неделю комдив почувствовал себя так хорошо, что на одном из штабных совещаний прямо сказал:

– Вот сколько меня докторов ни лечили, все толку не было, а начсандив Алешкин в неделю вылечил.

Нужно сказать, что плохое настроение комдива очень часто вызывалось мучительными болями в суставах. Избавившись от них, он стал относиться ко всем работникам штаба, в том числе и к комиссару дивизии, более терпимо.

Это, конечно, тоже сыграло свою роль в становлении авторитета Бориса в штабе дивизии. С этих пор многие работники штаба стали обращаться к нему с различными жалобами, чтобы получить врачебный совет, и почти всегда эти советы приносили пользу.

Быстро управившись с делами в ППМ 42-го полка, где, кстати сказать, они шли вполне удовлетворительно, что подтверждалось хотя бы тем, что при осмотре последней недели не было найдено ни одного завшивленного бойца, Борис отправился в штаб дивизии.

Когда он приехал туда, то застал там суматоху, всегда предшествовавшую предстоящему переезду. Комиссар дивизии был в политотделе армии, и Борис направился прямо к комдиву. Он изложил свое мнение о передислокации медсанбата.

Волошин воскликнул:

– Ну вот, а я только что это самое собирался тебе предложить продумать. Дивизия наша по приказанию штаба армии должна подвинуться вправо и занять теперь более узкий участок фронта, не более 15 километров. Это позволит создать более глубокое эшелонирование обороны. Мы немного сдвинем 41-й и 42-й полки, а 50-й стрелковый полк поставим во второй эшелон. Подвинемся ближе к Ладожскому озеру, что-нибудь в район селения Путилово. Поэтому и штаб дивизии передислоцируем. Ну а при таком новом расположении дивизии медсанбат очутится на самом левом фланге и добираться до него будет неудобно.

Да и место, где он расположен, наверно, немцами обнаружено, что-то часто над этой поляной стала «рама» появляться. Так что очень хорошо, что наше мнение совпало. Подыскивайте место нового расположения медсанбата.

– А я уже!

– Что уже?

– Я уже нашёл место.

– И где же?

– А рядом с хлебозаводом.

– Так ведь его только что обстреляли, вы что же, хотите, чтобы и медсанбат подвергся той же участи?

– Да нет, товарищ командир дивизии, именно потому, что хлебозавод только что обстреляли, я и хочу медсанбат туда передвинуть. Теперь немцы по этому квадрату, наверно, с месяц стрелять не будут.

– А что же, это, пожалуй, верно! Ну-ка, посоветуемся с начальником штаба. – Комдив снял трубку телефона и сказал в нее: – Ко мне «Третьего», побыстрее.

Через 3 минуты в землянке комдива появился начальник штаба, полковник Юрченко. Он поздоровался с Борисом и сел на одну из свободных табуреток.

– Иван Павлович (так звали Юрченко), в связи с переменами в расположении дивизии, надо передислоцировать и медсанбат, как думаете, где его лучше поставить? – обратился к Юрченко комдив.

Тот с минуту смотрел на разложенную на столе карту-пятикилометровку, затем решительно показал на кружок, которым была очерчена лесоболотистая местность и около которого было написано «Хлебозавод».

– Вот сюда! – коротко сказал он.

Комдив взглянул на Алешкина и спросил:

– А почему сюда?

– Дороги уже готовы, да и безопаснее там.

– Почему безопаснее?

– Как, почему, у немцев ведь такие же карты, там болото. С их точки зрения, медицинское учреждение в такую местность ставить нельзя… Да и «обрабатывали» это место только сегодня.

– Так. А как же хлебозавод?

– А он пускай тоже рядом стоит. Не передерутся. А к болотам наши медики привычные, приспособятся.

– Ну, что же, если вы заранее не сговорились, то просто удивительно, как ваши мнения совпадают… Хорошо, будь по-вашему. Пишите приказ! А вы, товарищ Алешкин, завтра же его отвезете командиру медсанбата и проследите за передислокацией. Постарайтесь управиться дня в три.

– Слушаюсь, товарищ комдив. Только я ведь должен об этом начсанарму доложить. Разрешите я завтра в санотдел съезжу.

– Ну что ж, поезжайте, да, вот еще что. Я прикажу саперам для вас и вашего писаря на новом месте расположения штаба дивизии землянку вырыть. Будете в штабе жить.

Комдив, видимо, ожидал встретить возражения от Алешкина, но последний промолчал.

В последнее время в медсанбате стало как-то неуютно. Вслед за Перовым выехал в Москву и Подгурский, а новый комиссар, хороший знакомый Федоровского, хотя и выполнял все положенные ему обязанности достаточно добросовестно и аккуратно, но как-то механически, по-канцелярски, и поэтому сблизиться с оставшимися старыми командирами подразделения батальона не сумел, а большую часть времени проводил с новым комбатом.

Батальонное «радио» сообщало, что, уединившись, они занимались не только беседами, но и употреблением горячительных напитков.

Федоровский, считая себя глубоко и несправедливо обиженным назначением в медсанбат, и тем более поставленным в подчинение молодого и низшего по званию врача – начсандива, к своим обязанностям относился совершенно формально. Как вскоре выяснилось, в лечебном деле военврач 2 ранга Федоровский понимал очень мало, а, следовательно, руководить деятельностью врачей не мог. Он это почувствовал после первого же посещение госпитального отделения, когда Зинаида Николаевна, с присущей ей методичностью, начала докладывать ему о состоянии каждого раненого. Он с трудом закончил обход госпитальной палаты и, не сделав ни одного замечания, не задав ни одного вопроса, мрачно посапывая, покинул отделение.