Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том II - [19]

На совещании, проведенном комиссаром, во время его доклада о результатах проверки оружия многим, в том числе и Борису, пришлось порядочно краснеть.

Еще хуже оказались результаты проверки комиссаром умения обращаться с оружием. Такие доктора, как Бегинсон, Дурков, Сангородский и, конечно, все женщины, даже и понятия не имели, как нужно стрелять из имеющихся у них пистолетов. А санитары, многие из которых обзавелись автоматами, не умели обращаться с ними.

После проверки в течение нескольких недель комиссар медсанбата лично проводил занятия по стрелковому делу с врачами, а Скуратов с фельдшерами и санитарами. Это дало свои плоды, но, так как все это началось в то время, когда медсанбат находился еще внутри кольца блокады, где патроны считались на вес золота, естественно, что эти занятия пока проводились только теоретически. Когда медсанбат развернулся на новом месте, войдя в состав Волховского фронта, комиссар решил приступить к практическим занятиям. Теперь патроны для стрельбы можно было получать без особого труда и, хотя кое-кто в политотделе дивизии и посмеивался над чудачествами комиссара медсанбата, однако, вскоре все санбатовцы, имевшие личное оружие, умели с ним обращаться довольно сносно. И если и не смогли бы завоевать каких-либо призов по стрелковому делу, то уже впол не сумели бы выстрелить в приблизившегося к ним врага. Это относилось ко всем врачам, фельдшерам, медсестрам и санитарам.

Но от командного состава батальона Подгурский потребовал отличного владения оружием.

Для тира приспособили полуразвалившийся, а может быть, недостроенный погреб поселка № 12. Он имел три стены, врытые в землю на глубину двух метров и стропила. После расчистки его от снега и укрепления одной из стен дополнительным рядом бревен и земли, получился отличный тир. Вот в этом-то тире, используя для мишеней карикатуры на Гитлера и фашистских солдат, вырезаемых из газет, комиссар и проводил ежедневные утренние тренировки в стрельбе из пистолета ТТ и автомата ППШ, привлекая к этому командира батальона Перова, Алешкина, Скуратова и командира автовзвода.

Следует заметить, что Борис, как мы знаем, в свое время был неплохим стрелком из винтовки, очень скоро он достаточно хорошо освоил стрельбу из незнакомых ему до сих пор пистолета ТТ и автомата ППШ, и хотя в меткости с комиссаром состязаться еще и не мог, но и Перова, и Скуратова он не раз «обстреливал».

Когда комиссар дивизии Марченко во время своего лечения в медсанбате узнал об этих занятиях, он сам пожелал принять в них участие, и убедившись, что многие из врачей стреляют достаточно хорошо, а такие, как Алешкин, Перов, Картавцев, Скуратов, могут дать результаты не хуже, чем дает он, и что все это дело рук комиссара Подгурского, он остался очень доволен и после первого же посещения тира медсанбата по телефону дал распоряжение об организации стрелковых занятий во всех тыловых учреждениях дивизии – обменном пункте, автобате, хлебозаводе и других.

Таким образом начсандив Алешкин, имея у себя оружие бойца, мог в течение нескольких минут оказывать определенное огневое сопротивление напавшим на него врагам. Ну, а поднятая им стрельба в тылу полка, конечно, сейчас же привлекла бы внимание охраны штаба и вызвала бы к нему соответствующую помощь.

Но, к немалому огорчению Бориса, и, конечно, к его счастью, ничего подобного с ним не произошло.

Зато минометному и артиллерийскому обстрелу он подвергался не раз. Конечно, не он лично, а просто то место, где он в этот момент находился.

Немцы со своей педантичной пунктуальностью, как мы уже говорили, ежедневно проводили артиллерийские и минометные налеты на те или иные участки местности, где, по их предположениям или разведданным, находились воинские части, склады и проходили дороги, ведущие к передовым позициям.

Нередко Алешкин, отойдя от своей машины на один-полтора километра, попадал под такой обстрел.

Стреляли фашисты наугад, стараясь накрыть несколькими десятками мин или снарядов какую-нибудь определенную площадь, и находившимся в пределах этой площади приходилось несладко. Первый раз, когда Борис попал в такую переделку, он было кинулся бежать, и если бы это ему удалось, не знаем, появились бы на свет эти записки. К счастью, этот минометный налет произошел на пути следования Алешкина от штаба 51-го полка к ППМ и его сопровождал опытный автоматчик. Как только шагах в пятидесяти от идущих по лесной тропе-дороге Алешкина и его сопровождающего разорвалась первая мина и Борис рванулся, чтобы скорее пробежать этот участок дороги, бывалый боец схватил его за рукав шинели и столкнул на землю:

– Ложитесь, товарищ начсандив, это самое лучшее, что можно сделать… Даже если мина разорвется рядом, то можно надеяться, что осколки нас не заденут. Ну, а уж если прямо попадет, так это все равно, что в стоячего, что в лежачего.

И действительно, когда они оба свалились в глубокий снег, окружавший тропу, то Борис мог с интересом и почему-то без всякого страха, как впоследствии вспоминал он, наблюдать за визгливо пролетавшей миной и ее глухим разрывом, происходившим в нескольких десятках шагов от него. Разлетавшиеся с шелестом и слабым посвистыванием осколки мин сбивали ветки с окружавших их кустов и деревьев на высоте одного-полутора метров над их головами. Налет длился минут 5–6. Алешкину этот первый в его жизни минометный обстрел показался очень длинным. Ему казалось, что прошло не менее получаса и, очевидно, только это медленно тянущееся время и выдавало его боязнь. Выбросив около 20 мин, немцы замолчали так же внезапно, как и начали обстрел. Полежав после налета еще минут 5, они поднялись, и автоматчик заметил: