Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [60]
4. Скуратов вместе с Прохоровым грузят на санитарные машины всех самых тяжелых транспортабельных раненых, таких было человек 60, и немедленно отправляет их в расположение госпиталей.
5. Клименко и свободные от дежурств санитары и хозяйственники начинают свертывание палаток по мере их высвобождения от людей и имущества.
К утру отправили 5 санитарных машин, в которых лежало по 4 тяжелых и сидело по два раненых средней тяжести. Вела эту колонну машин командир госпитальной роты, врач Прокофьева. С ней отправлялась одна из ее медсестер, снабженная самыми необходимыми медикаментами – шприцами и перевязочным материалом. Прокофьеву пришлось отправить потому, что в числе эвакуируемых находились и такие, которые ранее были признаны нетранспортабельными, и присутствие врача было необходимым. В одной из машин следовал и врач Башкатов, состояние которого становилось все тяжелее.
Часов в 9 утра 13 августа, когда в медсанбате оставалось около 100 человек необработанных раненых, неожиданно на «Эмке» въехали два военных, один из них имел в петлицах три шпалы, другой две. Их встретил дежурный по медсанбату старшина Ерофеев, они потребовали доложить, что здесь делается. Тот доложил. Тогда старший из них с возмущением стал кричать:
– Где здесь командир медсанбата?! Почему до сих пор медсанбат не эвакуируется, о чем врачи думают?!
На этот крик из всех эвакои госпитальных палаток стали выбегать и выползать бойцы и командиры с забинтованными головами, руками и ногами.
Многие из них не знали об отступлении дивизии и догадались об этом только сейчас. Естественно, среди них поднялась паника, раздались крики:
– Почему нас здесь держат? Почему не вывозят? Немцам хотят оставить?
Борис, только что окончив очередную операцию, с красными от бессонницы глазами, пошатываясь от усталости, услышав крики, вышел из операционной, с другого конца лагеря бежал политрук Клименко.
К раненым бросились врачи и медсестры из эвакоотделения и госпитальной роты и принялись их успокаивать.
Приезжие, видя, какой переполох они наделали своим криком, сразу замолчали, и когда к ним подбежал Клименко, гораздо тише и спокойно спросили его, где командир и почему медсанбат не эвакуируется.
– Командира медсанбата здесь нет. Сейчас самый старший – командир медроты хирург Алешкин, вон он идет.
– Да что он, пьян, что ли? – возмущенно воскликнул один из прибывших, – он что, не может быстрее идти?
– Он вторые сутки не выходит из операционной, – сухо ответил Клименко. Кричавший смутился. Тем временем Борис приблизился к этим командирам.
– Простите, пожалуйста, кто вы такие будете? – спросил он спокойно, но довольно сурово.
Приезжие переглянулись.
– Я прокурор дивизии, – сказал командир, имеющий три шпалы, а это начальник особого отдела.
– Будьте добры, предъявите ваши документы, – продолжал в таком же спокойном тоне Борис.
Приезжие командиры пожали плечами, но, однако, повиновались, тем более что после слов Алешкина к ним с двух сторон подошли дежурный старшина и сопровождавшие его бойцы с винтовками на изготовку, да и Клименко расстегнул кобуру.
– Ну-ну, вы нас не перестреляйте еще, вот наши документы, – сказал начальник особого отдела. – А вы, доктор, молодец, не то, что ваши подчиненные, сразу быка за рога берете.
– Хорошо, – сказал Алешкин, возвращая документы приезжим, и не обращая внимания на реплику начальника особого отдела, повторил: – Хорошо. Вот вы нам и поможете! Вас, товарищ прокурор, я попрошу, соберите всех ходячих раненых, постройте их, старшина Ерофеев вам помогать будет, и вместе с ними пешим порядком отправляйтесь в сторону Пюхляярве, где должны стоять госпитали. А вас, товарищ начальник особого отдела, попрошу помочь нашему старшине Красавину, который должен заворачивать любой транспорт, чтобы загружать его ранеными. Ваше звание и положение здесь может большую роль сыграть.
Да, товарищ прокурор, разрешите, в вашу машину мы погрузим трех раненых и отправим ее вперед, у меня здесь лежит несколько старших командиров из полков, их надо скорее отправить.
Прокурор и начальник особого отдела растерялись от слов и тона Алешкина. Эти команды были так неожиданны и так не соответствовали их положению в дивизии, что они не успели ни возмутиться, ни возразить. А тем временем Сангородский уже усадил в их машину трех раненых командиров. Шофер выскочил из нее и бросился к прокурору, тот только рукой махнул, мол, ладно уж.
– Товарищ Клименко, торопитесь, свертывайте наше хозяйство. Да пошлите ко мне Пальченко! А меня, товарищи, извините, вон из операционной сестра второй раз уже выглядывает, значит, раненый на столе. – И Борис отправился к операционной палатке.
– Ну и комроты у вас! – пробормотал начальник особого отдела.
– Где там ваш Красавин? Пойду, что ли, к нему…
Пальченко явился к Алешкину, мывшему руки, через несколько минут.
– Вот что, товарищ Пальченко, видно, дело наше плохо, – сказал Борис вполголоса, – берите все грузовые машины и грузите на них раненых, которые не смогут идти сами, грузите до предела, так, чтобы забрать всех. Видно, на транспорт из армии надеяться не приходится… И вместе с ними отправляйтесь на госпитальную базу.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Встречи с произведениями подлинного искусства никогда не бывают скоропроходящими: все, что написано настоящим художником, приковывает наше воображение, мы удивляемся широте познаний писателя, глубине его понимания жизни.П. И. Мельников-Печерский принадлежит к числу таких писателей. В главных его произведениях господствует своеобразный тон простодушной непосредственности, заставляющий читателя самого догадываться о том, что же он хотел сказать, заставляющий думать и переживать.Мельников П. И. (Андрей Печерский)Полное собранiе сочинений.
Книга известного советского поэта, переводчика, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Волошина (1877 – 1932) включает автобиографическую прозу, очерки о современниках и воспоминания.Значительная часть материалов публикуется впервые.В комментарии откорректированы легенды и домыслы, окружающие и по сей день личность Волошина.Издание иллюстрировано редкими фотографиями.
Михаил Александрович Бакунин — одна из самых сложных и противоречивых фигур русского и европейского революционного движения…В книге представлены иллюстрации.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.