Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [45]
Так или иначе, к назначенному времени все были в вагонах, и, заняв все три яруса полок, в том числе и багажную, разместились сравнительно удобно.
Устав за день, вся молодежь, улегшись на этих жестких полках, как только тронулся поезд, заснула крепким сном. Они не слыхали, как на Ленинградской окружной дороге ночью их вагоны отцепили, перегнали на другой вокзал, прицепили к ним теплушки с имуществом и платформы с автомашинами, в которых так и остались ночевать те, кто в них ехал, и как этот первый эшелон с большой скоростью помчался на север по Карельскому перешейку к новой финской границе в район города Кексгольма, догоняя отправившиеся ранее остальные части дивизии.
Глава восьмая
Утром, проснувшись, все увидели, что поезд стоит на какой-то маленькой станции с нерусским названием. Народа на станции, кроме красноармейцев и командиров, не было. Невдалеке чернел густой лес. Первое время никто не мог сообразить, где находится эшелон, но вскоре все выяснилось.
Вошедший в вагон политрук Клименко объяснил, что медсанбат остановился на станции Ники Лахти – километрах в 15 от Кексгольма, что части дивизии занимают в этом районе оборонительную позицию, и что им приказано разгрузиться и своим ходом продвинуться по дороге, идущей метрах в трехстах от железнодорожной линии, ближе к расположению частей дивизии. Дорогой мы получим от начсандива распоряжение о месте развертывания и порядке приема и эвакуации раненых. Пока же все должны быстро собраться, автомашины уже съехали с платформы и стоят на дороге. Всем нужно забраться на грузовые машины, и только женщинам-врачам и пожилым мужчинам разрешается сесть в кабины и внутрь санитарных машин, где найдется место.
Вот примерно так объяснил создавшееся положение политрук Клименко, сославшись на приказ, полученный от начсандива Исаченко.
Все засуетились и, кое-как собрав свои пожитки, выскочили на перрон, там прохаживались командир и комиссар медсанбата. Они подозвали к себе командиров рот и взводов и, дав им какое-то распоряжение, направились к своей машине, сели в нее и поехали по дороге, обогнув колонну санбата, уже вытягивающуюся вдоль обочины.
Оказывается, поезд стоял на станции уже около двух часов, и пока врачи, медсестры и прибывшие с ними санитары просыпались, выслушивали Клименко и выгружались из вагона, остальные, ехавшие вместе с автомашинами и вещевым имуществом, успели уже из вагонов выгрузиться и сейчас под руководством начхоза Прохорова и начмедснабжения Пальченко грузили все по машинам. Погрузка уже заканчивалась. В стороне дымились походные кухни, прицепленные к автомашинам. Увидев их, Лев Давыдович Сангородский сказал:
– Ну, теперь порядок, кухни с нами, значит, воевать можно!
Все засмеялись, но отнеслись к его словам сочувственно. Съев сухой паек еще прошлым днем, все порядочно проголодались и не прочь были бы позавтракать. По-видимому, надежд на это не было.
Старшина роты Красавин скомандовал построиться, то же сделали и другие командиры. Через несколько минут все подразделения медсанбата тронулись к машинам и приступили к погрузке личного состава. Дело это оказалось сложным. Для многих такая езда была совершенно необычной.
В санитарные машины, загруженные главным образом медицинским имуществом, поместилось очень мало народа. Туда удалось сесть только женщинам-врачам и трем наиболее пожилым мужчинам. В кабины грузовых машин, высадив оттуда вторых шоферов, посадили еще часть женщин-врачей и пожилых медсестер, всем же остальным пришлось забираться в кузовы.
Если бы кузовы автомашин были пусты, то это не было бы трудно, но дело обстояло не так. Все грузовики были загружены палатками, носилками, постельным бельем, одеждой, продовольствием, запасами горючего и медицинским имуществом. Таким образом, на каждой машине возвышался большой ворох груза, иногда высотою в 2–3 метра от дна кузова. Всем едущим необходимо было забраться на этот ворох и ехать на самом верху, а это, как вскоре все увидели, оказалось делом нелегким. Во-первых, даже залезть наверх было нелегко и мужчинам, а уж про женщин и девушек и говорить нечего. Во-вторых, усидеть на таком возе при движении машины было тоже непросто. Погрузка, а затем и поездка сопровождались криками, визгом и, как, может быть, ни покажется парадоксальным, иногда веселым смехом. Вот тут-то женский персонал, ворчавший ранее на то, что вместо юбок им выдали солдатские штаны, оценили их достоинство. Они могли забираться на эти горы имущества и сидеть на них в любой позе без всякого стеснения. На одну из машин взгромоздился и Борис со своим отделением. Погрузка на машины заняла более получаса. Часов около 10 утра колонна, наконец, тронулась в путь. Объявили, что завтракать будут в пути, во время привала.
Километров 8 колонна ехала по шоссе, затем у развилки, где остановилась машина командира медсанбата, повернула на проселочную дорогу, отходившую почти перпендикулярно с небольшим уклоном к северу. Пока ехали по шоссе, сидеть, даже на самом верху, было еще сносно, но как только свернули на проселок, то началась такая тряска, что удержаться наверху удавалось, только судорожно цепляясь за веревки, которыми был закреплён груз. Медсестры, сидевшие наверху, при каждом толчке издавали визг и крики. Была и другая опасность. Дорога проходила по узкой просеке и деревья своими ветвями во время движения машин нанесли немало царапин и синяков ехавшим наверху. Но все кончается, кончился и этот путь. Колонна выехала на опушку леса у большой поляны. Командир медсанбата разрешил остановиться. От начсандива пока никаких распоряжений не поступало. Комбат приказал все машины поставить под деревья, а людям разместиться около них – завтракать и отдыхать.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма.Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Проза поэта о поэтах... Двойная субъективность, дающая тем не менее максимальное приближение к истинному положению вещей.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.