Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [29]

Между прочим, как выяснилось много лет спустя, эта бомбежка была первой бомбежкой Москвы.

Как было известно, эшелоны дивизии следовали на станцию Чудово-Московскую, чтобы затем через станцию Батецкую повернуть на Лугу.

Во всех вагонах еще долго не могли заснуть, на разные лады обсуждая происшедшее событие. Но, наконец, все угомонились и улеглись спать. Борис и Тая во время бомбежки прятались рядом, по команде они забрались вместе в вагон санитарного взвода, и когда Борис на первой же остановке хотел перейти в вагон, где ехал операционно-перевязочный взвод, Тая упросила его остаться с ней. Он только сбегал в свой взвод и предупредил, что он не отстал от поезда, не пострадал, и что едет в вагоне санвзвода. Покладистый Симоняк согласился его отпустить. Вернувшись в вагон к Тае, Борис улегся рядом с ней, и они укрылись его шинелью, улегшись на нарах около окна. Молодость брала свое, и через несколько минут после отправления и Борис, и Тая спали крепким сном. Разбудил их крик старшины Краснопеева, открывшего дверь вагона:

– Подъем! Завтрак.

С этими словами он сунул прямо на пол вагона на разостланную кем-то газету несколько буханок хлеба и поставил рядом с ними ведро, наполненное горячей пшенной кашей, с плавающим в ней большим куском сливочного масла.

Все зашевелились, стали подниматься, выскакивать из вагона. Кто-то бежал в ближайшие кустики, росшие неподалеку от путей, на которых стоял поезд, кто-то направился к водопроводной колонке, чтобы поплескаться в воде, лившейся из нее довольно сильной струей.

Поезд находился на какой-то маленькой станции и уже готов был отправиться в путь, поэтому ко всем выскочившим из вагонов подбегали старшины, командиры взводов и рот и торопили всех скорее управиться со своими неотложными делами и возвращаться в вагоны.

Выскочили из вагона и Борис с Таей. Последняя подбежала к группе врачей-женщин, возглавляемой Розалией Самойловной Крумм, которая заявила, что она не намерена бегать по кустикам и умываться под железнодорожной паровозной колонкой, а пойдет для этого на станцию. Так, под ее предводительством вся группа женщин-врачей и несколько пожилых медсестер отправились к видневшемуся шагах в пятистах зданию станции.

Борис тем временем успел побывать и в кустиках, и умыться под краном, и невольно вспомнить свою поездку из Кинешмы на Дальний Восток, где ему также приходилось пользоваться «железнодорожными удобствами», улыбнулся и подумал: «Все в жизни повторяется».

Затем он вновь отпросился у Сангородского и получил разрешение продолжать поездку в вагоне санвзвода. Правда, политрук Клименко немного возражал против такого нарушения порядка, но после короткого разговора с Сангородским согласился с ним.

Обыкновенные товарные вагоны-теплушки к такой быстрой езде, с которой двигался эшелон, были явно не приспособлены. Всех лежащих на нарах кидало и подбрасывало во все стороны с большой силой. Если на молодежь эта тряска особого впечатления не производила, и они спали спокойным сном, то на пожилых врачей и некоторых медсестер она действовала так, что в течение всей ночи они не сомкнули глаз.

Предстоящая остановка предвещала относительный покой, и поэтому все эти «старички», как их в шутку называли более молодые коллеги, сейчас наслаждались отдыхом.

После утреннего туалета по настоянию политрука Клименко весь медсанбат был построен перед своими вагонами, и он, якобы по поручению командира батальона, а как впоследствии выяснилось, по своей инициативе, произвел проверку личного состава. В результате её выяснилось, что не хватает нескольких санитаров и комиссара Барабешкина. Чтобы как-то оправдать отсутствие последнего Клименко заявил, что последний, очевидно, остался, чтобы разыскать отставших санитаров.

При этом заявлении Сангородский не мог удержать легкого смешка, который был замечен многими врачами.

После Клименко выступил внезапно появившийся командир санбата Краснопеев. Он важным голосом и строгим тоном заявил, что всех отставших с этого момента он будет считать дезертирами и предавать суду военного трибунала. Затем он предложил всем разобраться строго по вагонам, в которых размещены их подразделения, а старшинам на каждой остановке делать поименную перекличку и докладывать о ее результатах ему.

После этого все принялись за завтрак, после которого всем предложили занять места в отведенных им вагонах, предупредив, что эшелон тронется в самое ближайшее время. Но на самом деле он простоял на этой станции еще часа два.

Заметив скопление поездов на этой маленькой станции, местные жители, главным образом женщины, бросились к вагонам с тем, чтобы продать, а то и просто дать кое-что из продуктов бойцам, едущим на фронт. Ведь в середине лета в садах и огородах поспевало много разных овощей и фруктов. Купив большую корзину клубники и ведро огурцов, Перов и Алешкин принялись угощать этими припасами всех знакомых и незнакомых. Около вагонов открылся настоящий базар и как-то не заметили все, что подошел последний эшелон дивизии, а с ним приехали отставшие санитары и комиссар батальона Барабешкин.

О его прибытии все узнали очень скоро: не успел он выскочить из вагона, как уже стал слышен его резкий требовательный голос: