Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [15]

– Это аэростаты заграждения. Вы что, с Луны свалились, что ли? – И быстро зашагал прочь.

Вообще, группа людей, праздно бродящих по улицам Москвы, вероятно, вызывала удивление, а, может быть, и подозрение встречных. Все жители Москвы всегда куда-то спешат, а в эти дни начавшейся войны эта деловитость и спешка прохожих была еще более заметна и вызывала немалое удивление у наших экскурсантов.

Второе, что сразу меняло облик знакомых Борису улиц, это штабеля мешков с песком, сложенных около витрин больших магазинов, и какие-то деревянные сооружения, которые начали возводиться около некоторых памятников. Кроме того, многие здания красились или уже были раскрашены каким-то нелепым образом: они были покрыты желтыми, зелеными, коричневыми и белыми пятнами самой разнообразной формы, совершенно изменявшими их вид.

Уже позже они узнали, что все это было предпринято с целью защиты от воздушных бомбардировок. Хотя, откровенно говоря, все они думали, что это просто ненужная предосторожность.

Разве могут фашисты когда-нибудь долететь до Москвы? – спрашивали они один другого. – Ну, Киев, Минск, Севастополь, Одесса, даже Ленинград, все эти города недалеко от границы, а Москва! Нет, это просто так, перестраховка! – Сами себе отвечали они.

Так или иначе, прогулка по Москве всем очень понравилась, а так как за обедом было выпито несколько бутылок пива, то все экскурсанты вернулись на вокзал в отличном настроении. Буквально за несколько минут до семнадцати часов прибежал и Виктор Иванович. По его команде схватили вещи и бросились к отходившей электричке. Через час группа медиков стояла в небольшом лесочке, километрах в двух от станции Софрино, где был расположен 24-й отдельный медсанбат и помещался начальник санитарной службы дивизии, в распоряжение которого они прибыли. Это было 10 июля 1941 года. Начальника санитарной службы дивизии в расположении медсанбата не было, и Перов вручил предписание и большой пакет с личными делами всех прибывших начальнику штаба батальона, младшему лейтенанту Скуратову, который, увидев бравый веселый вид Виктора Ивановича и его группу, вытянулся перед ним, как перед генералом, и даже было трудно определить, кто из них кому отдает рапорт. Младший лейтенант Скуратов был маленького роста, со светлыми седеющими волосами, с такими же бесцветными бровями и ресницами, маленькими голубыми глазами и добродушнейшей улыбкой на довольно-таки простодушном лице. Его небольшой, чуть приплюснутый носик был в багрово-синих жилках, такие же жилки были видны и на пухлых щечках, – все это указывало на его склонность к довольно частому употреблению горячительных напитков. На вид ему было лет 48–50. Одет он в форму работника НКВД, в петлицах был прикреплен один кубик. Выслушав доклад Перова, Скуратов сказал:

– Ну, вот и хорошо теперь, кажется, медиками мы почти укомплектованы. Начсандив и командир медсанбата – на совещании в штабе дивизии, вернутся поздно, если только вернутся сегодня. Поэтому пока располагайтесь здесь. А завтра ваша судьба будет решена. Старшина! – громко позвал он. И когда на его крик прибежал подтянутый, молодой, круглолицый, черноволосый и черноглазый крепыш, одетый в новую летнюю форму и вытянулся перед ним, приказал:

– Товарищ Красавин, этих товарищей докторов с сегодняшнего ужина зачислить на довольствие. Зайдите за аттестатом ко мне в штаб.

А вам, товарищи, сегодня придется разместиться уж как-нибудь. Мы, как видите, живем в шалашах, – и он показал рукой на там и сям возвышавшиеся шалаши, чем-то напоминавшие Борису описанные в книжках, читанных в детстве, индейский вигвамы, только сделанные из еловых веток.

– Вы сегодня построить шалаши себе не успеете, – продолжал Скуратов, – а завтра сделаете это с утра. А сейчас товарищ Красавин разведет вас по другим шалашам, ночь как-нибудь переспите. Вас, – обратился он к Перову, – и еще человека четыре прошу к себе. У меня шалаш большой – места человек на шесть хватит.

Виктор Иванович отобрал Таю, Дору Игнатьевну, Бориса Яковлевича и Дуркова, и они все пошли в шалаш Скуратова.

Вскоре туда же был принесен в большой кастрюле ужин, состоявший из рисовой каши с мясом и нескольких буханок еще теплого хлеба. Перов достал из своего чемоданчика бутылку вина, при виде которой глазки Скуратова масляно заблестели.

Все с аппетитом поужинали.

После ужина, выбравшись из шалаша, врачи, как вновь прибывшие, так и те, кто прибыли раньше, собрались вокруг шалаша Скуратова, расселись на пеньки, кочки и даже просто на землю, усыпанную желтой хвоей, и завели разговор о самых разных вещах, но все-таки главной темой была, конечно, война.

Теперь события на фронте, а, вернее, уже на фронтах, стали казаться не такими простыми, как в первые дни войны. Однако все еще надеялись, что в самом скором времени, через две недели, через месяц, самое большее через два, события повернутся по-другому. Красная армия оправится, враг будет остановлен и обращен вспять. Кое-кто даже предполагал, что их дивизии придется вести не оборонительные бои, а наступательные, может быть, даже и преследовать уже разбитого неприятеля.