Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том I - [106]

Но, увы, этим надеждам так скоро сбыться не удалось. Как вскоре стало известно из газет, войска Волховского фронта под командованием маршала Мерецкого, армией генерала Федюнинского действительно освободили город Тихвин и оттеснили противника километров на 50, а местами и на 60 на запад – приблизительно на линию обороны, которую немцы занимали до 8 ноября 1941 года. Здесь части Красной армии вынуждены были остановиться. Они натолкнулись на прочную оборонительную полосу, созданную врагом в период с 21 сентября по 8 ноября и тщательно им поддерживаемую, а наступательных сил и главным образом артиллерии в войсках Мерецкого недоставало.

О слабости нашей артиллерии в то время санбатовцы могли судить и сами по тому, что на предыдущей стоянке артиллерийские позиции тяжелой артиллерии находились всего в одном-полутора километрах от расположения батальона. И артиллеристы в поисках женского общества довольно часто наведывались в медсанбат. На вопросы, почему так мало стреляют наши пушки, в то время как немцы засыпают снарядами отдельные участки, артиллеристы сумрачно отвечали:

– Эх, нам бы столько снарядов!.. Мы бы им показали! А нам больше трех выстрелов в день делать не разрешается. Где же нам с ними артиллерийскую дуэль вести? Вот и молчим, копим снаряды.

Прошло несколько дней, ни в медсанбате, ни на участке дивизии положение не изменилось. По-прежнему поступали раненые, обмороженные и дистрофики. По-прежнему, собирая остатки сил и мужества, врачи, медсестры и санитары батальона оперировали, перевязывали и переносили раненых.

Но теперь нередки были случаи, когда та или иная сестра во время работы, даже не окончив перевязки, вдруг бледнела, выпускала из рук бинт и падала на брезентовый пол в глубоком обмороке. Еще чаще такие обмороки, голодные обмороки, стали случаться с санитарами-носильщиками, и было уже два случая, когда эти обмороки кончились смертельным исходом. Все понимали, что в очень скором времени голод свалит всех, и медсанбат окажется бесполезным балластом в дивизии, заполненным голодающими, истощенными, неспособными ни к какому труду людьми.

Кажется, все уже дошли до предела, но, когда 15 декабря 1941 года пришла газета со сводкой Совинформбюро от 13 декабря, в которой сообщалось об успехе наступления Красной армии под Москвой, начатом еще 5 декабря, о том, что за 7 суток был разгромлен кулак врага, святотатственно занесенный им над столицей первого в мире социалистического государства; когда были прочитаны строки, сообщавшие об огромных потерях, понесенных фашистами, о тысячах орудий, автомашин и танков, уничтоженных или захваченных войсками Красной армии, все были настолько обрадованы, что даже как будто забыли и про голод.

Это сообщение как бы придало новые силы каждому, и все стали говорить, что, очевидно, теперь-то уж наши войска быстро погонят фашистов прочь с нашей земли.

Как раз в это время в батальон просочился слух, который пока передавался как секретная новость, о новом оружии, появившемся в Красной армии и применявшемся под Москвой. Говорили, что это какая-то сверхсекретная автоматическая автомобильная установка, которая в состоянии в течение нескольких минут выпустить на определенную значительную площадь массу снарядов, после чего на этой площади не останется ничего живого, и будут разрушены все строения.

Говорили также, что эти страшные орудия или установки красноармейцы прозвали «Катюшами», и что их устройство держится в таком большом секрете, что даже те, кто из них стреляет, толком не знает, как они действуют, что дело этих бойцов заключается только в том, чтобы своевременно нажать нужные кнопки.

Говорили также и о том, что будто бы «Катюши» впервые применялись осенью где-то под Оршей или Смоленском, но что под Москвой это оружие было применено в массовом масштабе.

Следующие газеты принесли известия о продолжающемся наступлении под Москвой и об освобождении Ростова-на-Дону (взятие последнего фашистами для многих, в том числе и для Алешкина, осталось в свое время незамеченным). Сообщалось в газетах также и о тех ужасах, которые увидели бойцы Красной армии в освобожденных ими городах и селах. О десятках и сотнях замученных фашистами советских людей. О бесчеловечном отношении немецких солдат и офицеров к мирным гражданским жителям. О варварском обращении их с попавшими в плен бойцами и командирами Красной армии. Особенно потряс Бориса и его ближайших друзей рассказ в «Правде», называвшийся «Таня».

В этом рассказе говорилось об ужасных пытках, издевательствах и, наконец, изуверской казни юной 18-летней советской партизанки, захваченной фашистами в одной из деревень Московской области, стойко державшейся при всех допросах, и назвавшейся Таней. Прочитав этот рассказ, кое-кто в медсанбате даже высказал мысль, что, по-видимому, похожий случай и мог быть, но что писатель, написавший этот рассказ, кое-что присочинил.

Однако, вскоре в «Правде» было опубликовано подлинное имя героини – Зоя Космодемьянская и показания свидетелей, видевших издевательства, творимые над ней, и ее казнь собственными глазами. Может быть, только после знакомства с этим случаем у Бориса появилась настоящая ненависть к фашистским выродкам, хозяйничавшим на советской земле. До сих пор он как-то не представлял себе, что регулярные войска какой-либо армии могут так вести себя на территории побежденного противника. Пожалуй, вот именно теперь и он, да и многие его товарищи осознали весь ужас фашистского господства. Все невольно задали себе вопрос: