Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том II - [21]

В коридорах института толкалось много народа. В то время в этом большом здании помещалось два института: Медицинский и Педагогический. Экзамены в оба проводились одновременно. Толкаясь среди поступающих, как правило, на 8-10 лет моложе, чем он, ребят и девчат и, слыша их глубокомысленные рассуждения по различным вопросам грамматики и синтаксиса, Борис совсем расстроился. Но вот открылась дверь кабинета, в котором проходили экзамены по русскому, и первая фамилия, названная выглянувшим в дверь студентом, помощником экзаменатора, оказалась Алешкина.

Борис решительно шагнул в открытую дверь.

В небольшом кабинете за столом сидела немолодая невысокая женщина, чемто похожая на Софью Григорьевну. Та всегда относилась к Борису очень хорошо, и он, увидев эту и невольно сравнив их, как-то сразу почувствовал себя спокойнее и увереннее.

Может быть, этому способствовало и то, что при всякой опасности он привык внутренне собираться.

Он подошел к столу, сел на стул, стоявший напротив стола преподавательницы. Она взглянула на него поверх очков, через которые только что читала, как Борис заметил, его сочинение.

– Так это вы Б. Алешкин? Я так и думала… Читая ваше сочинение, я никак не могла себе представить, что его мог написать выпускник средней школы, и, признаться, думала, что он попросту списал с чьего-нибудь, или подсунул чужое, написанное более взрослым человеком. Приготовилась уж как следует его пошпиговать. Ну а теперь, когда я увидела вас, мне все ясно. Сколько вам лет?

– Двадцать восемь, – ответил удивленный Борис.

– Почему же вы так поздно учиться пошли?

Борис только собрался отвечать на этот вопрос, как экзаменаторша, видимо, что-то сообразив, заговорила снова.

– Впрочем, простите. Это к экзамену отношения не имеет… За сочинение я вам поставила 5. Кроме двух запятых, ничего исправлять не пришлось… Жалею, что вы идете в Медицинский, а не в Педагогический на отделение литературы. Мне кажется, что там вы были бы более на месте… Спрашивать я вас не буду. Уверена, что вы за свою жизнь успели прочитать больше, чем нужно, и поэтому по устному русскому я вам тоже ставлю 5. Желаю также хорошо сдать и остальные экзамены. До свидания.

Она протянула Борису экзаменационный листок с двумя жирными пятерками. Не помня себя от радости, Борис схватил листок и, забыв попрощаться, ринулся к двери. Едва он выскочил в коридор, как его со всех сторон обступили поступающие и засыпали вопросами. Все были удивлены тем, что он так быстро вышел из экзаменационного кабинета. Сквозь толпу окруживших Бориса молодых людей к нему пробивался Антипов. Увидев взволнованное и несколько растерянное лицо Бориса, он еще на ходу заговорил:

– Эх, черт побери, опоздал! Как хотел присутствовать на твоем экзамене, хотел как-то на этого изверга в юбке повлиять. Уж больно она режет всех… Ну, да ты не горюй. Тройку мы из нее все равно выбьем… Уж больно нам мужчины в институте нужны.

Но в это время высокая сероглазая девушка с немного вздернутым носом и нескладной, еще почти подростковой фигурой, стоявшая ближе всех к Борису и уже успевшая заглянуть в его экзаменационный листок, возмущенно воскликнула:

– Какая тройка, о чем вы говорите! У него по обоим русским пять! Посмотрите. Антипов выхватил из рук Бориса листок, посмотрел отметки, похлопал его рукой по плечу и радостно воскликнул:

– Ну, брат, да ты молодец! Если уж тут сумел по пяти отхватить, так за остальное я спокоен. Пойду других выручать. У них дела похуже.

И Антипов стал пробиваться к выходу из коридора. Он оказался счастливым предсказателем…

Через пять дней Борис также успешно сдал физику, а еще через пять и химию. 25 августа 1935 года в списках принятых на 1-й курс Кубанского Медицинского института имени Красной армии, вывешенных в коридоре, Борис Алешкин прочитал свою фамилию и узнал, что он принят в число студентов и зачислен в 1-ю группу вечернего потока.

Нечего и говорить, как были рады этому успеху и Борис, и Катя.

Занятия начались с 1 сентября. Катя уже полностью вошла в курс своей работы в «Круглике», и благодаря прекрасной технике машинописи, а также и отличной общей грамотности, уже заняла там весьма прочное положение. Вскоре большинство научных работников института и даже сам Василий Степанович Пустовойт предпочитал отдавать в печать свои работы именно Алешкиной.

Работа, хотя и давала Кате большой заработок, требовала от нее большого напряжения и много времени. Борис уходил на работу к 8 часам утра. По окончании ее, прямо из конторы Адыглблпотребсоюза, в 4 часа бежал в институт и возвращался домой часов в 10–11 вечера. Эла находилась в детсаде, а Нина в яслях до 4 часов дня.

Ни у одного, ни у другого родителя ни провожать их, ни проводить с ними вечера, ухаживать за ними, да и вести домашнее хозяйство не было времени. Пришлось искать домработницу. При помощи соседки, старушки из дома № 128, такая работница была найдена. Это была пожилая женщина, жившая через один-два квартала от квартиры Алешкиных. Она согласилась приходить, присматривать за детьми до возвращения кого-либо из родителей, но всю остальную домашнюю работу и, главным образом, приготовление еды и стирку, хозяевам и, конечно, главным образом, Кате, пришлось взять на себя.