Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [97]

Расходились поздно вечером, позднее 12 часов.

На другой день с утра распространился слух о том, что приехал какой-то военный. Он, дескать, будет делать доклад на колхозном собрании. Это событие вызвало много толков, и, как стало потом известно, кое-кем слух о нем распространялся так: «Вот, дескать, гражданские не сумели вас в колхозе удержать, так теперь военных на это дело посылают. Ну а с ним разговор короткий: наганом по столу шлепнет, враз заявление назад возьмешь, ни о каком уходе думать не будешь!»

Об этом слухе Борису рассказала Люба, когда пришла домой обедать. Он же, по совету председателя, по селу не ходил, чтобы не вызывать излишних разговоров. Было важно его неожиданным появлением огорошить кулаков и их подпевал. Как видим, этого сделать не удалось. Слухи в деревне распространяются быстро, и «затворничество» Бориса оказало положительное влияние только на то, что дало ему дополнительное время на подготовку к выступлению: он еще раз перечитал все материалы и особенно статью И. В. Сталина и, как ему казалось, мог ответить на любой вопрос.

Между прочим, на комсомольском собрании решили пригласить на колхозное собрание не только колхозников, а всех жителей села, и председательствовать на нем поручить председателю сельсовета.

Собрание назначалось на 6 часов вечера, но к зданию школы, где оно должно было проходить, жители села стали собираться гораздо раньше. Они собирались кучками, обсуждали пущенный по деревне слух. Некоторые держали в руках газету «Беднота» (одну из самых популярных газет у крестьян того времени) со статьей Сталина и пытались, основываясь на ней, опровергнуть вздорные слухи. Но вот уже пришли и члены правления колхоза и председатель сельсовета, и секретарь комсомольской ячейки, и военный, Борис Алешкин.

К столу, за которым должно было сидеть правление колхоза, неожиданно подошел председатель сельсовета и, заявив, что поскольку на собрании присутствуют и единоличники, все вопросы, которые будут разбираться, интересны для всех, то собрание будет вести Алешкин, а секретарем будет секретарь сельсовета.

Это неожиданное заявление несколько обескуражило членов правления колхоза, которые, видимо, заранее договорились о том, как нужно его провести, чтобы от него было меньше толку. Но в ответ на слова председателя сельсовета, Люба и ее 15 комсомольцев дружно захлопали в ладоши, некоторые из крестьян и колхозников присоединились к ним, и недовольно ворчавшему правлению пришлось подчиниться большинству.

Для описания этого собрания мы пользуемся воспоминаниями Алешкина, а ему оно запомнилось на всю жизнь. Во-первых, потому, что оно было единственным в своем роде, а во-вторых, потому, что такое ответственное собрание, в котором ему пришлось играть довольно важную роль, было первым в его жизни. Если он не помнит фамилий и имен всех действующих лиц, то их вид и многие из выражений в их выступлениях врезались в его память навсегда.

Он, например, отлично запомнил хитренькую, узенькую, прямо-таки лисью мордочку колхозного кладовщика – одного из самых крупных кулаков Демьяновки, который при каждом выступлении, а выступал он несколько раз, смиренно складывал на груди руки и всем своим видом выражая полную покорность, говорил: «Я што, я ничего, вот как народ рассудит», и при этом подпускал какую-нибудь шпильку под тот или иной пункт устава сельхозартели.

Запомнился ему и другой кулак – высокий костлявый старик с большой, окладистой, седой бородой, окруженный большой свитой из сыновей, снох и ближайших родственников, который в противовес первому всем своим видом показывал несогласие с тем или иным предложением или высказыванием и из под косматых бровей сверлил противника ненавидящим взглядом, бросая глухим басом ядовитые, злые, а иногда и просто угрожающие реплики.

Как сейчас видит Борис перед собой тощего, рыженького, веснушчатого мужичонку со свалявшейся бороденкой и нечесаными волосами без конца повторявшего: «Как мы есть в председателях колхозу это, так мы того, не допущаем, несогласные…» А сам в продолжение всей своей нескладной бестолковой речи, то и дело поглядывал на своих руководителей, а их было человек 5–6, и по всему было видно, что он боялся их пуще огня. Но эти лица выявились немного позже. В начале собрания все они, огорошенные внезапным выступлением председателя сельсовета, и, видимо, не успев выработать какого-либо плана действий, только перешептывались, да искоса поглядывали на Бориса, который с замирающим сердцем, но внешне спокойным видом, по приглашению председателя подошел к столу. Так как в классе, в котором сидело человек 70 народа, было очень душно и жарко, то прежде, чем начать свою речь, он снял шинель и для того, чтобы подпоясаться, снял с ремня кобуру с револьвером и небрежно бросил ее на стоявшую около стола табуретку. От этого раздался негромкий стук, хорошо слышный в наступившей тишине после того, как председатель объявил:

– Товарищи! На повестке дня у нас один вопрос – об уставе сельхозартели и о статье товарища Сталина «Головокружение от успехов» Доклад нам сделает представитель нашей славной Красной армии, приехавший из города Благовещенска товарищ Алешкин.