Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [43]

Перед своим окончательным отъездом на Чуркин, Крамаренко оставил первый выстроенный вельбот, оснащенный мачтой, парусом и веслами, в распоряжение заведующего лесным складом, то есть Бориса.

Шагах в двухстах от квартиры Алешкиных находилась одна из городских лодочных станций. Борис договорился со сторожем этой станции, что до наступления зимы он будет оставлять свой вельбот под его присмотром.

Время шло быстро. Поглощенные работой, общественными обязанностями и своим личным счастьем (а они были счастливы, что было заметно по всему: по счастливым улыбкам и сияющим взглядам, когда они оставались вдвоем), ни Борис, ни Катя не замечали, как летели дни, недели и даже месяцы. Поэтому для обоих оказалась совершенно неожиданным, когда в ночь на 31 октября Катя вдруг почувствовала сильные боли внизу живота.

Ни Борис, ни Катя не имели ни малейшего представления о том, как начинаются роды. Хотя и в консультации, и доктор Соболев объясняли кое-что Кате, но большинство этих объяснений из-за ее смущения проходили мимо ее ушей. Пожалуй, только чисто животный инстинкт подсказал молодой женщине, что настало время родить.

Разбудив своего крепко спавшего муженька, а было 3 часа ночи, она, корчась от наступивших схваток, потребовала, чтобы он отвел ее в больницу. Борис предлагал сбегать за извозчиком, предлагал подождать до утра, но боли были настолько сильны, что боясь остаться одной даже на короткое время, Катя его от себя не отпускала. Кое-как с его помощью одевшись, она отправилась, держась за его руку, в больницу.

Больница, где было родильное отделение, от их квартиры находилась далеко. Нужно было пройти 4 квартала по Ленинской и 7 по Алеутской, расстояние составляло примерно 2 километра. Борис согласился, чтобы они шли пешком только в надежде на то, что им попадется извозчик и подвезет их.

Взяв под руку Катю и сообщив ночному сторожу склада, что они ушли, Борис направился к воротам. В этот момент схватки прекратились, боли исчезли и Катя остановилась:

– Ой, Борька, кажется, мы зря идем. У меня все прошло! Вернемся домой.

Они вернулись… Но лишь только вошли в коридор, как наступил новый приступ схваток, и, цепляясь за Бориса и косяки дверей, Катя вышла на улицу. После этого они решили больше не возвращаться. Первое время, преодолевая боль, Катя еще могла передвигаться, но затем идти она могла только в период между схватками. Когда же начинались схватки, она хваталась за Борину руку, прислонялась к стене ближайшего дома или садилась на каменную тумбу, отделявшую тротуар от мостовой и, глядя испуганными глазами на Бориса, стонала, корчась от нестерпимой боли. С такими остановками они шли до больницы почти 2 часа и появились в приемном покое около 5 часов утра.

Принимал Катю молодой мужчина – дежурный фельдшер-акушер. Борис был этим очень возмущен. «Как это так! – думал он, – Катя, его Катя сейчас будет раздеваться при этом парне, и тот увидит ее совсем голую!»

Борис хорошо знал скромность и стыдливость своей жены и поэтому представлял себе, как ей будет стыдно и страшно раздеваться при этом чужом мужчине. Но она, как она потом говорила, была настолько поглощена тем великим потрясением, которое совершалось внутри ее организма, что даже и не обратила большого внимания на то, кто ее раздевает и осматривает. Да и схватки к этому времени сделались почти непрерывными и были так сильны, что Катя временами почти теряла от них сознание. Через 10–15 минут фельдшер вышел к Борису и сказал, что все идет нормально, что роженицу они оставляют у себя, и что муж может завтра справиться о ней по телефону (он написал на бумажке номер телефона). После этого он выпроводил Бориса за дверь.

Борис не помнил, как дошел домой, как машинально вскипятил чайник, напился чаю, кое-как прибрал постель и ушел в свою конторку. Он опомнился только тогда, когда в конторе набрался народ и Алексей Васильевич, заметив растерянный вид своего начальника, зная о положении его жены, сразу понял, в чем дело.

– Ну что, Борис Яковлевич, можно вас поздравить? Папашей стали?

– Да нет, что вы, еще не знаю… Только что отвел ее, – ответил растерянно Борис.

– Телефон у вас есть? Ну, так позвоните скорее и узнаете!

– А не рано?

– Что за рано, там круглые сутки работают… Звоните, звоните!

Борис подошел к телефону, стоявшему на столе Алексея Васильевича, снял трубку и неуверенно назвал номер больницы. Услышав через несколько мгновений ответ, он несвойственным ему робким голосом спросил о состоянии здоровья Кати Алешкиной.

Прошло несколько минут, затем веселый женский голос произнес:

– Она молодец! В 8 часов родила отличную дочь! Поздравляем вас, папаша.

– Как, уже?! – недоверчиво вскрикнул Борис.

– Уже, уже! – смеясь, повторил тот же голос, – приходите часов в 12, принесете жене покушать, мы вам через стекло дочку покажем, Фома вы неверующий.

Борис положил трубку телефона, машинально сел на один из стульев и вытер крупные капли пота, выступившие у него на лбу.

– Ну что? Как там? – бросились к нему с вопросами Алексей Васильевич и Ярыгин.

Борис вздохнул, улыбнулся и, еще не осмыслив всю важность происшедшего события, как-то вяло произнес – дочь.