Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [40]

Черняковский, к которому Алешкин обратился с просьбой о разрешении отпуска на два дня, узнав о несчастье, случившимся с его женой, свое разрешение дал немедленно, однако потребовал, чтобы за время отсутствия заведующего лесной склад продолжал работать бесперебойно. Легко согласился на поездку Бориса и секретарь партячейки Глебов.

В 4 часа вечера, купив кое-какие лакомства Катиным сестренкам и ребятам Алешкиных, Борис сидел в Сучанском поезде и с нетерпением ждал его отправления. Хотя внешне, может быть, это и не было особенно заметно, он волновался очень сильно. В его воображении рисовались картины одна ужаснее другой. То он представлял себе, что из-за укуса змеи Катя преждевременно родила и сейчас лежит при смерти. То ему казалось, что из-за этого укуса ей вынуждены были сделать какую-нибудь страшную операцию, и, может быть, даже отрезать ногу. Одним словом, мысли самого мрачного характера теснились в его голове. А тут еще, как назло, поезд тащился ужасно медленно.

Но вот, наконец, его мучения кончились. Он был уже около своей родной Кати, которая лежала в постели, вставать ей было категорически запрещено, да и нога ее, посиневшая и распухшая, при малейшем движении причиняла ей такую сильную боль, что она и сама подняться с постели не могла.

Но, по-видимому, на беременность эта травма не повлияла, да и общее самочувствие Кати было, видимо, не так уж плохо. Во всяком случае, о случившемся она рассказала достаточно бойко и даже с некоторым юмором.

Оказалось, что дня три тому назад Катя, вместе с младшими сестренками и их знакомыми девочками, отправились на одну из близлежащих к Шкотово сопок за ландышами. Прогуляв полдня, на одной из полянок устроили привал. В этот момент, бродя по полянке, Катя почувствовала несильную боль в области лодыжки левой ноги. Боль, как она говорила, была такая, как от укола колючкой шиповника или чертова дерева. Так как боль не проходила, она подумала, что уколовшая ее колючка застряла в ноге. Катя нагнулась и, к своему ужасу, увидела, что вокруг ее голени обвилась маленькая темно-коричневая змейка – дальневосточная гадюка. Свою голову змея спрятала в большом мамином шлепанце, которые Катя одела, идя на прогулку. Напуганная женщина сильно тряхнула ногой, отбросив шипящую гадюку в кусты, и, не удержавшись, громко вскрикнула:

– Змея! Меня укусила змея!

Сопровождавшие ее девочки, вместо того чтобы чем-нибудь помочь ей, с перепуга бросились бежать в село, громко закричав:

– Катю змея укусила, Катю змея укусила!

С таким криком Катины сестренки вбежали в дом, принеся эту страшную весть Акулине Георгиевне. Та, как и все старые дальневосточники, отлично знала, как опасны укусы гадюк. Наскоро расспросив девочек, где они оставили Катю, она бросилась к соседям, чтобы попросить подводу и поехать за Катей. Своих лошадей дома не было, а она знала, что дорога каждая минута.

Между тем, растерявшаяся в первый момент Катя опомнилась, и видя, что юные спутницы ее покинули и помощи, кроме как от себя, ей ждать пока не от кого, решила принять доступные ей меры. Поверх легонького ситцевого сарафана на ней была одета, модная тогда у комсомольцев, майка-тенниска, с воротником и короткими рукавчиками. Ворот такой майки стягивался крепким, тонким и довольно длинным шнурком. Катя слышала, что при укусе змеи надо высосать из ранки кровь и перетянуть ногу выше раны, чтобы яд не распространился по всему телу. Хотя она и видела около щиколотки левой ноги две красные точки – след зубов змеи, но дотянуться до этого места, чтобы высосать кровь с ядом, она в силу своего положения, не могла. Пришлось ограничиться только тем, что сильнее выдавить из ранки кровь и применить вторую часть известного средства. Катя со всей доступной ей силой перетянула шнурком, выдернутым из майки, ногу чуть пониже колена. После этого она попыталась встать и направиться к селу.

Чувствовала она себя отвратительно. Все сильнее болела посиневшая и на глазах распухавшая нога, опираться на нее становилось все труднее. Кроме того, стала сильно кружиться голова, очевидно, сказывалось общее действие яда. Однако, цепляясь за кусты, Катя продолжала ковылять по тропинке и, в конце концов, все-таки выбралась на проезжую дорогу, уже совсем недалеко от села. Это, собственно, и спасло ее. Вряд ли бы Акулина Георгиевна, пользуясь весьма сбивчивыми рассказами девочек, сумела быстро найти дочь в густых зарослях орешника.

Превозмогая боль в ноге, делая остановки через каждые три-пять шагов, а иногда и присаживаясь на землю, Катя смогла добраться до дому.

Как раз тогда, когда ее мать привела во двор добытую у соседей лошадь с телегой, в воротах показалась бледная, покрытая холодным потом, с раздувшейся, как колода, ногой Катя.

Как ее положили на телегу, как довезли до больницы, как врач, все та же Степанова (лечившая в свое время и Бориса) прижгла ей место укуса и с большим трудом разрезала глубоко вдавившийся в мышцы шнурок, Катя уже не помнила. У нее поднялась температура до 39 градусов, она была почти без сознания.

Несмотря на заверения врача, что все должно кончиться благополучно, хотя Кате и придется недели две провести в постели, вид ее внушал серьезные опасения.