Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [20]

Сыграла тут роль и его настойчивость, с которой он добивался встреч с ней. Вероятно, немаловажную роль сыграли и его голубые глаза, смотревшие на нее с такой мольбой и лаской, что встретившись с их взглядом, Катя, испытав какую-то неловкость, поспешно отводила глаза.

Глава пятая

Сближение с комсомольцами, частые посещения их собраний, дружба с отдельными ребятами, разговоры со старшей сестрой – всё это не могло пройти бесследно.

В ноябре 1924 года Катя Пашкевич вступила в комсомол.

В то время все комсомолки ходили с короткими волосами. Стриженая под скобку голова являлась как бы одним из признаков, одним из символов принадлежности к комсомолу. Как же могла миновать это Катя?

Необходимо, впрочем, рассказать и о том, как Катя вступала в комсомол. Для того чтобы подать заявление о приеме она решила спросить разрешение у родителей. Мать, продолжавшая еще относится к этой организации с недоверием, сперва ответила категорическим отказом. Но Катя упорно настаивала на своем. Ее поддерживала Милочка, да и Андрей относился к этому вопросу без особых возражений. Акулина Георгиевна, наслушавшись наговоров соседок, даже пугала дочь тем, что после вступления в комсомол ее могут остричь и отправить в Китай. Хотя, откровенно говоря, сама она этой болтовне верила мало. Ведь ее старшая дочь уже давно была комсомолкой, давно носила короткие волосы, и никто ее никуда не отправлял. Стремясь все-таки как-то задержать вступление Кати, мать сказала ей: «Поезжай к отцу и спроси его разрешения».

Петр Яковлевич, как это пошло чуть ли не с первых дней его возвращения в Шкотово, находился навеселе. Катя знала, что он живет где-то в зимовье, занимаясь охотой. Приказание матери ее не испугало. Вернувшись из школы, она оседлала коня Яшку и немедленно отправилась искать отца. Это ей удалось. Обратившись к нему с просьбой о разрешении вступить в комсомол, она ждала ответа с некоторым волнением и страхом. Она думала: «А вдруг тятя откажет, тогда уже мама ни за что не позволит!»

Петр Яковлевич несколько минут молчал, а затем как-то безучастно спросил:

– А как мать?

– Она позволит, – слукавила Катя.

– Ну, тогда и я.

Не помня себя от радости, Катя помчалась на своем хромоногом скакуне домой.

Вернувшись, она радостно закричала: «Мама, тятя разрешил!»

Акулина Георгиевна, встретившая дочь на крыльце, не сказала ничего, она только покачала головой.

Теперь следовало выполнить следующее необходимое дело – остричься.

Катя даже не знала, как к этому подступиться и в то же время ей уже стало неловко. Все комсомолки, окружавшие ее, были пострижены, и только она одна ходила с косой. А ей еще дали нагрузку работать с пионерами. Некоторые девочки даже спрашивали свою вожатую, почему она ходит с косой.

Катя понимала, что даже малейший намек на ее желание постричься со стороны матери встретит самый твердый отпор. Ведь из всех сестер, имевших, хотя и густые, и даже курчавые, но плохо растущие волосы, только у нее выросла коса толщиною в руку и ниже колен. Акулина Георгиевна справедливо гордилась этим украшением своей дочери перед всеми родными и знакомыми.

Девушка решилась. Оставшись одна дома, она, вооружившись большими портновскими ножницами, чуть ли не одним взмахом безжалостно оттяпала свою чудесную косу. Когда Акулина Георгиевна во время завтрака заметила, что из-под косынки у Кати торчит вихор волос, она не поверила своим глазам. Несколько секунд она ошеломленно смотрела на дочь, а потом сорвала косынку с ее головы и чуть не упала в обморок. Вместо прекрасной Катиной косы она увидела копну торчащих в разные стороны плохо подстриженных волос.

Не стерпев такого, она схватила лежащие у печки щипцы для углей, собираясь по-настоящему проучить эту сумасшедшую девчонку. Но Катя не стала дожидаться расправы: с быстротой испуганного зайца она выскочила из-за стола, увернулась от матери, пытавшейся ее задержать, и уже через минуту была за воротами своего двора.

Два дня она не являлась домой. Жила у знакомых – Румянцевых. Дольше она не вытерпела, на третий день явилась домой.

В это время жена Андрея Наташа в бане стирала белье, Катя немедленно присоединилась к ней.

Гнев матери не может быть долговечным, и Акулина Георгиевна, вообще очень сдержанная женщина, вспылив, отошла довольно быстро. Прошло около часа после возвращения Кати, когда ее мать решила пойти в баню и помочь Наташе в стирке. Зайдя, она увидела там очень старательно работавшую дочь. Катя, подняв голову, вздохнула. Нельзя сказать, чтобы душа у нее спокойна. Внутренне она содрогнулась, ожидая, если не взбучки, то все-таки самого сурового нагоняя. Но она была дочь своей матери с таким же твердым характером и поэтому ни одним жестом, ни одним движением не показала своего испуга, а продолжала так же усердно стирать.

Акулина Георгиевна не выдержала.

– Куда же ты, шалапутная, косу дела? – проговорила она, улыбнувшись. Увидев материнскую улыбку, Катя несмело ответила, чуть ли не шепотом:

– Под перину засунула.

Тут уж и Наташа не выдержала – громко рассмеялась. А мать проворчала:

– Нашла место… Наташа, ты хоть подравняй ее немного, а то смотреть страшно. Да смотри, деду не покажись, он ведь всегда твоей косой любовался, убьешь старика-то.