Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том I - [113]

Но вернемся пока еще к продолжавшемуся лагерному периоду.

На второй или третий день после приема Бориса в члены партии на полковом собрании его друзьями и им было решено отпраздновать это торжественное событие. Получив увольнение, наши приятели, а их теперь стало четверо, так как к обычной компании, состоявшей из Алешкина, Колбина и Белякова, прибавился и одногодичник 6-го Хабаровского полка Николай Басанец, с которым Борис подружился во время своей командировки.

Как всегда, их торжество началось с посещения городского кинотеатра, просмотра кинобоевика, а заканчивалось в кафе. В нем их уже хорошо знали и молоденькие официантки, и пожилая кассирша. В шутку их называли «млекопитающиеся», так как обычно их заказы состояли из порции или двух варенца и одного-двух пирожных. На большее у них не хватало денег.

На этот раз деньги у них были. Во-первых, еще сохранилось кое-что, что они выручили от продажи своих гражданских вещей, а во-вторых, двое из них – Колбин и Беляков только что получили подкрепление из дому. Зайдя в кафе, в котором они не были около месяца, Алешкин громко заявил: «Ну, ребята, сегодня я наемся варенца досыта. Вот так», – и он провел пальцем по шее. Колбин, вообще любивший над всеми подтрунивать, насмешливо заметил:

– Подумаешь, удивил, что для тебя значит досыта? Съешь 3 порции, вот и сыт будешь.

Борис, смеясь, сказал:

– Я сегодня настроен так, что съем не менее десятка порций, да еще и пирожными закушу.

Два других приятеля только посмеивались, усевшись за стол, но Беляков тоже не выдержал и заявил:

– Не хвастайся, Борис, десяток порций варенца тебе никогда не съесть.

– Мне не съесть? – завелся Борис. – А хочешь, я двадцать съем и десять пирожных.

– Что-что? – закричал Колбин. – Двадцать? Ловлю тебя на слове, если съешь двадцать порций варенца и десяток пирожных, я за все плачу и вперед, когда будем сюда приходить, за все, что ты съешь, буду расплачиваться. Согласен?

Беляков и Басанец, видя, что из шутки спор готов превратиться в дело довольно опасное для одного из участников, поспешили вмешаться.

– Да бросьте вы петушиться-то, – примирительно сказал Басанец. – Ну, сколько съест Борис столько и ладно, ну прихвастнул он маленько, чего же сразу уж и цепляться.

– Что-что, я прихвастнул? – возмущенно крикнул Борис. – Нет уж, я хвастать не люблю… Я согласен, – обернулся он к Колбину. – Как, от своих слов не отступаешь? Тот, в сущности, уже готов был от них и отказаться, он уже боялся, что по своему упрямству и взбалмошности Алешкин станет выполнять условия спора и может заболеть, но и у него характер был тоже не из легких, и отступиться просто так тоже не мог. Но тут вмешался Беляков:

– Ну, вот еще затеяли ерунду… Лучше ешьте, кто сколько хочет. Я за всех плачу, мне сегодня из дорпрофсожа деньжат подкинули. Так что я богат.

Но Павлин Колбин отступать просто так не хотел:

– Ладно, ладно, давайте есть варенец, все равно Борис 20 порций не съест, чего его мучать-то.

Конечно, этого Алешкин уже стерпеть не мог.

– Не, ребята, Павлину, наверно, денег жалко, вот он так легко и согласился, а я хоть сейчас готов на спор 20 порций варенца и 10 пирожных.

– Ах, готов, – взорвался Павлин. – Ну, так ешь. Эй, Люся! – позвал он знакомую официантку, – подайте нам 20 порций, варенца и 10 штук пирожных.

Приятели остановить его не успели.

Через 5 минут на столе перед ними стояло 20 мисочек (пиал) с варенцом, а на блюде красивой горкой было уложено 10 штук свежих пирожных. Перед каждым из посетителей поставлена тарелочка и положена чайная ложечка. Белякова и Басанца, сначала сопротивлявшихся необыкновенному спору, в конце концов, тоже захватил азарт – молодость ветрена, она берет свое даже и в чудачествах.

Борис приступил к выполнению своего обязательства. Вскоре об этом пари уже знали и немногочисленные посетители кафе, и, конечно, все служащие. Сидевшие за другими столиками и столпившиеся в дверях официантки поглядывали на Бориса с большим любопытством, а тот, нимало не смущаясь, а, может быть, даже и гордясь своим глупым ухарством, храбро уничтожал одну порцию варенца за другой.

Каждая порция весила 150–170 граммов. Таким образом, Борису предстояло около 4 кг варенца и около 1 кг пирожных. Мы знаем, что он отличался завидным аппетитом и в состоянии был съесть очень много, но столько ему еще никогда не приходилось съедать.

Первые 10 порций варенца и 5 пирожных Алешкин проглотил безо всякого труда и, по-видимому, с большим удовольствием, но каждая следующая порция и каждое следующее пирожное есть становилось все труднее и труднее. А вот когда на столе стояло уже 18 пустых пиал, а на тарелке сиротливо лежало одно пирожное, он почувствовал что больше есть не может… Он тяжело отдувался, в глазах у него появились слезы, Беляков, заметив его состояние, закричал:

– Да хватит тебе. Ты что, уморить себя хочешь, я заплачу за все, что ты съел.

Бросай. Ты и так побил все рекорды, вставай, если можешь, пойдем.

К нему присоединился и Колька Басанец, лишь Павел Колбин упрямо молчал.

Если бы он сказал хоть слово, может быть, Борис и прекратил эту глупую затею, но Павлин молчал. Взглянув на него, Борис упрямо помотал головой (говорить ему было трудно). Распустив немного поясной ремень и с отвращением глядя на оставшиеся две пиалы и пирожное, все-таки принялся за них. Через 3 минуты все было кончено. Борис посмотрел на Колбина осоловевшим, но победным взглядом и, опираясь на руку Белякова, направился прямо… в туалет.