Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [37]

Стивидору была отведена каюта там, где жили офицеры судна, а его помощникам выделили маленькую низкую каютку рядом с кубриком команды. Грузили лес с плотов на палубу и в трюмы рабочие, нанимаемые Дальлесом, это были, конечно, китайцы. Несмотря на просьбу Сабельникова о том, чтобы разместить грузчиков тоже на корабле, хотя бы и просто на палубе, японский капитан согласия не дал. Пришлось нанимать несколько фанз на берегу бухты Амбабоза, откуда рабочих каждое утро привозили к судну и куда их отвозили после окончания рабочего дня. Кстати сказать, рабочий день начинался часов с шести утра и заканчивался с заходом солнца.

Ночью, кое-как разместившись на узких, коротеньких коечках своей каюты, ребята, утомлённые множеством новых впечатлений и немного напуганные сложностью и ответственностью их работы, как её обрисовал им Сабельников, все-таки заснули крепким сном. Между прочим, потом они не раз смеялись с Жоркой, вспоминая их первую ночь и то, с каким трудом Жорка, имевший около двух метров росту, сумел втиснуться в свою койку. Все последующие ночи он спал на полу.

Ранним утром их разбудил шум и топот, поднявшийся на палубе. Оказывается, что чуть только начало светать, грузчики уже плыли к судну. Наскоро перекусив запасами, взятыми из дома, ребята выскочили на палубу. Их взорам представилась следующая картина.

Там, где тихое море граничило с небом, уже висело только что поднявшееся солнце. Его красный огромный диск был еще неярким, и на него можно было смотреть. Мелкие волны искрились в его первых лучах, а почти над головой небольшие розовые облака медленно расходились куда-то на север.

Вся палуба была заполнена грузчиками, казалось, бестолково суетившимися, а на самом деле очень точно и проворно исполнявшими свои обязанности. Они, видимо, заранее были между ними распределены: одни бежали к лебедкам и начинали проверять их работу; другие проверяли то, как вращаются стрелы и как заправлены в имевшиеся на них блоки троса, служившие стропами, поднимающими груз; третьи полезли в трюмы и осматривали их, чтобы решить, как они будут там укладывать подаваемые брёвна. Большая часть прибывших стояла на борту и, громко переговариваясь, смотрела в сторону устьев рек Цемухэ и Майхэ.

Ребята тоже посмотрели в том направлении и заметили два маленьких, как какие-нибудь букашечки, катерка, тянувших за собой по длинному плоту, они находились еще далеко и двигались настолько медленно, что, вероятно, к пароходу сумеют подойти не ранее, чем через час. Это рассердило грузчиков. Они что-то кричали своему старшинке, тот, в свою очередь, подошел к вышедшему на палубу Сабельникову и тоже стал что-то ему доказывать на ломаном русском языке. Стивидор, видимо, был согласен с возмущением рабочих, потому что согласно кивнул головой, и когда катера подошли к судну, он сурово выговорил капитанам их за опоздание и потребовал, чтобы в следующий день плоты выводились с бона раньше.

Между прочим, что поразило обоих ребят больше всего, по палубе лениво прохаживались японские матросы, и если на них они посматривали с нескрываемым интересом и иногда даже делали попытки заговорить, то на суетившихся вокруг китайских рабочих совершенно не обращали внимания. Как будто тех здесь и не было. Они ни одним жестом, ни одним словом не помогли им, когда те разбирались в довольно сложном погрузочном хозяйстве судна.

Но вот плоты подогнаны, пришвартованы к борту судна, катерки, как бы удовлетворенно гуднув своими сиренами, быстро направились к берегу, рабочие спустились по трапу на плоты и уже были готовы начать погрузку. Над плотами повисли стальные троса с повернутых за борт стрел. Лебёдчики заняли свои места. У самого края борта встали два рабочих из числа старшинок, чтобы показывать знаками лебедчикам, когда нужно подымать груз и когда начать его опускать в трюм. К стоявшим около мостика ребятам подошел Павел Петрович и сказал:

– Ребятки, с богом! Вот ваши противники, держитесь молодцами, что будет не так, немедленно посылайте за мной.

К Борису и Жорке подошли два молоденьких японца, одетых в офицерскую форму. Путая русские и английские слова, они предложили им спуститься на плоты, чтобы предварительно пересчитать поданные брёвна. Через несколько мгновений ребята спускались вслед за японцами по штормтрапам, выброшенным за борт. Жорка на баковой. или носовой, части судна, а Борис на кормовой. Спустившись вниз, они так же, как и японские офицеры, быстро побежали по бревнам плотов, обязательно наступая на каждое бревно и произнося при этом громко цифру в порядке счета. Счет производился по-английски (впрочем, через несколько дней оба парня научились считать и по-японски). С первого же разу цифры у Бориса и офицера, сопровождавшего его, не сошлись. Конечно, у последнего количество бревен оказалось меньшим на два бревна. Так как Борис был уверен в правильности своего счета, то он довольно сердито заявил японцу, что тот ошибся, и предложил ему пересчитать еще раз. Японец молча вновь побежал по плоту, а к Борису тем временем подошел один из рабочих, по-видимому, один из старших, и по-китайски спросил, сколько Борис насчитал.