Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [33]

Утром следующего дня Борис, написав записку Демирскому и распрощавшись с Томашевским, уже ехал на попутной подводе в Шкотово. Там он выяснил, что его откомандирование вызвано следующими обстоятельствами:

Во-первых, предстояла районная конференция РЛКСМ, и секретарь райкома Смага требовал, чтобы Алёшкин, как член бюро райкома, находился во время подготовки к этой конференции, то есть в течение двух недель, обязательно в Шкотове. Во-вторых, заготовки леса окончились на всех участках, а их было около полутора десятков. Но каждому участку нужен был цифровой отчет, а большинство десятников обладали лишь самой первоначальной грамотой: отчет для них приходилось составлять в конторе. Это требовало увеличения штата конторы грамотными людьми. Конечно, Алёшкина, имевшего среднее образование, да еще окончившего курсы, относили к числу таких специалистов, и он должен был помочь многим из десятников грамотно и, главное, верно (математически) составить отчеты. Этим он и занялся с первого же дня приезда в Шкотово.

Райкомом ему поручено провести обследование нескольких комсомольских ячеек близлежащих сёл: Майхэ, Андреевки, Многоудобного и Романовки. При проведении подсчетов работы по участкам ему было необходимо побывать во многих селах Шкотовского района, в том числе и в тех, в которых он должен был проверить деятельность комсомольских ячеек. Так как объезды участков требовалось произвести возможно быстрее, то Озьмидов выделил в распоряжение Алёшкина специальную верховую лошадь. Это была небольшая гнедая кобылка, очень хорошо ходившая под седлом. Поездки, которые пришлось совершить Борису, доставили ему даже удовольствие.

Алешкину выпала и еще одна довольно хлопотная задача: нужно было разделить Шкотовскую ячейку РЛКСМ, достигшую к этому времени численности уже белее полутораста человек, на более мелкие, соответственно производственному признаку состоявших в них комсомольцев. На бюро райкома приняли решение разбить ячейку на следующие: 1) Шкотовскую сельскую ячейку, 2) ячейку РЛКСМ при конзаводе, 3) ячейку при железнодорожной станции, 4) ячейку совторгслужащих при райисполкоме и 5) ячейку при ШКМ.

Разделение это требовало большой организационной работы: помимо составления списков комсомольцев для каждой ячейки, нужно было в каждой из них провести организационные собрания, избрать бюро или секретаря. Всё это возложили на Бориса Алёшкина. Осложнилось это разделение и тем, что волей-неволей иногда приходилось разделять некоторых друзей, разбивать сложившиеся группы и товарищества, а это вызывало и протесты, и споры. В этой работе большую помощь Борису оказали Нюська Цион, Гриша Герасимов и Катя Пашкевич.

Естественно, что в это время Борис и Катя виделись и проводили время вместе всё чаще. Они вполне официально могли быть вместе неопределённо долгое время: у них была общая работа. Кроме комсомольцев, также разбили на части и пионерский отряд, создали три пионеротряда: 1) при ШКМ, 2) Шкотовский сельский и 3) при конзаводе.

После районной конференции, прошедшей, судя по отзывам райкома РКП(б), очень хорошо, Бориса Алёшкина снова избирают членом бюро райкома РЛКСМ.

Надо сказать, что при разделении Шкотовской ячейки РЛКСМ Бориса оставили секретарем сельской ячейки, а Катю назначили вожатой сельского пионеротряда. Это положение позволило им встречаться еще чаще: теперь они бывали вместе не только по вечерам в клубе, на собраниях или в кино, но и днём, выполняя ту или иную работу по подготовке собрания или сбора отряда. Оба они состояли и в редколлегии комсомольской стенной газеты. Оформлялась эта газета в основном ими. Для этой работы они обычно собирались вдвоём и лишь иногда втроём в одном из свободных помещений ШКМ и проводили вместе несколько часов. Конечно, откровенно говоря, часто это совместное пребывание в течение нескольких часов в одной комнате, за одним столом не всегда бывали необходимы, а лишь служили предлогом для очередного свидания.

Почти сразу же по приезду Бориса из леса, Катя рассказала ему об отзывах, полученных о нём от её брата Андрея.

– Уж больно он тебя расхваливал! И такой-то ты, и сякой-то!

И всё-то ты знаешь, и все-то умеешь… Только ты не задавайся, я ему сразу сказала, что ты хвастун ужасный… Но мама о тебе тоже мнение после его рассказов изменила. Зато девчата, и Женя, и Тамара, и даже Верка меня тобой прямо задразнили… Прохода не дают! Как только увидят тебя с Мурзиком на железнодорожной линии, так бегут домой и орут во всё горло: «Катька, вон твой-то идёт, опять тебя высвистывает». Не ходи ты, ради бога, у наших на виду, не мозоль им глаза. Ведь ты уже знаешь, что я всё равно сама выйду!

Да, ты знаешь, как они тебя дразнят? – Индюк. Так у нас одну лошадь зовут, а Андрей, он ведь у нас большой насмешник, сказал, что ты на эту лошадь похож. Ну а девчонкам только скажи, они сразу подхватят. Так и кричат: «Вон твой индюк пошел!»

Этот разговор между Катей и Борисом происходил при очередном их прощании у ворот её дома. Она уже переступила одной ногой через порог калитки и, придерживая её рукой, повернулась к нему и вглядывалась в его лицо, видимо, стараясь увидеть, какое впечатление произвел на него её рассказ о смешном прозвище, данном ему её сестрами. А ему было всё равно, как бы его ни называли и как бы ни дразнили, только бы иметь возможность – вот так стоять напротив нее, находясь вблизи её лица, и глядеть в эти милые лукавые глаза. Они уже договорились о завтрашней встрече, и Катя вот-вот скроется в своём дворе, и вдруг Борису неудержимо захотелось поцеловать Катю в её полураскрытые губки, то складывавшиеся в насмешливую улыбку, то шевелившиеся при произнесении ею прощальных слов, в содержание которых он даже и не вдумывался. Это его желание было настолько велико, что прежде, чем он успел подумать, уже схватил её за голову и, с силой притянув её к себе, крепко поцеловал в эти твердые, чуть влажные и такие горячие дубы. Катя, не ожидавшая такого нападения, привыкшая управлять поведением своего спутника, была напугана, ошеломлена и растеряна настолько, что в первые несколько мгновений не только не оказала ему никакого сопротивления, но даже машинально ответила на поцелуй. Но уже через несколько секунд она пришла в себя, и на Борину голову и спину посыпался град ударов её маленьких, но твёрдых и сильных кулачков. Однако это на него не произвело никакого впечатления: он продолжал держать её голову руками и прижимать её губы к своим всё крепче и крепче. Наконец, Катя опомнилась совсем: она с силой упёрлась руками в грудь парня, оттолкнула его и вырвалась из его рук. Толчок оказался таким сильным, что Борис не удержался на ногах и с размаху шлепнулся: сел на слегка подмерзшую грязь.