Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [30]

Само собой разумеется, что после каждого комсомольского собрания, проведенного Борисом, он до поздней ночи бродил по селу с Катей. Как-то так получилось, что они всё более и более сближались. То ли на это повлияла сравнительная редкость этих встреч, то ли упорство и настойчивость Бориса, а, может быть, и всё это вместе, сделали свое дело. Теперь Катя не избегала встреч с ним, не стеснялась сидеть с ним рядом в кино и ходить под руку по улице, не обращая внимания на укоризненные взгляды её двоюродных сестер. Борис был счастлив!

* * *

К концу марта работа по рубке и валке леса закончилась, но вывозка его к речному складу находилась в самом разгаре. Демирский увидел, что до вскрытия рек Стеклянухи и Цемухэ имеющаяся артель возчиков явно не справится, и часть срубленного леса может остаться у дороги, которая, кстати сказать, уже начала портиться. Он поехал в Шкотово, чтобы там попытаться набрать еще хотя бы с десяток подвод. К этому времени закончился ход сельди, и шкотовские крестьяне, издавна промышлявшие рыболовством, вернулись домой. Демирский надеялся их уговорить подработать в лесу. Вывозка леса была выгодным делом: позволяла заработать довольно солидные деньги. Его поездка в Шкотово оказалась успешной, и когда он через несколько дней возвратился, то следом за ним ехало 12 подвод шкотовских крестьян. Желая побольше заработать и не тратить время на дополнительную дорогу до Стеклянухи, эти крестьяне поселились в землянке, оставшейся после ухода с участка китайцев-лесорубов. В числе вновь прибывших возчиков, которые потребовали расчетов индивидуальных, а потому и были переписаны по фамилиям, Борис увидел знакомые имена: Мамонтовых, Калягиных и Пашкевич. Естественно, что его заинтересовала именно последняя фамилия. В первое же свое посещение Шкотова он узнал, что этот Пашкевич – брат Кати, Андрей.

Вскоре в процессе работы Борис познакомился с этим высоким, черноволосым, общительным человеком лет 28. Тот, узнав, что десятник, часто принимавший от него брёвна, не кто иной, как Борис Алёшкин, об ухаживании которого за его сестрой слух распространился в семье Пашкевичей, вызывая неодобрительные разговоры с Катей со стороны матери и насмешки со стороны сестер.

Андрей решил приглядеться к этому парню, про которого в Шкотове ходило немало всяких сплетен и толков. Он увидел, что этот парнишка дело свое знает, и провести его не удаётся. Некоторые из вновь прибывших пытались привезти на склад ранее забракованные брёвна, по ошибке спущенные корейцами к дороге, но их обман всеми десятниками, в том числе и самым молодым, раскрывался, и такие «трудяги» за привезённый брак не получали ни копейки. Заметил Андрей и то, что Борис очень ловко и точно производит замер привезённых бревен, подсчет кубатуры и никогда не старается хоть как-нибудь обсчитать возчиков, в чем, между прочим, не раз был уличаем Томашевский.

Приглядываясь к Борису со своей хитроватой улыбкой, Андрей всё более и более убеждался, что парень этот работящий, грамотный, и что разговоры, идущие у них в доме, если и имеют под собой почву, подтверждая встречи Алёшкина с его сестрой, во всём же остальном сильно преувеличены. Эти взгляды, а иногда и довольно каверзные вопросы, задаваемые Андреем, Бориса смущали, и он чувствовал себя очень неловко. Он уже, конечно, догадывался о том, что в семье Кати разговоры о нём и о ней идут, поводов для них было предостаточно, её сестренки не раз видели их вместе и не только в клубе, а и на улице. Всегда подливали масла в огонь Михайловы, да и её старшая сестра Людмила Сердеева перед отъездом на север тоже успела кое-что рассказать Андрею, пользуясь сведениями, полученными от своего мужа, с которым еще в Новонежино Борис был вполне откровенен.

Андрей, который, как мы узнаем впоследствии, являлся, по существу, главой этой семьи, считал своим долгом внимательно ознакомиться с человеком, который считался чуть ли неофициальным ухажером за его сестрой. Но ни его личные наблюдения за Борисом, ни расспросы про него Томашевского и Демирского, которые он делал очень искусно, ничего порочащего этого парня не выявили. К концу работы Андрей стал относиться к Борису вполне дружески. Борису припоминается такой случай. Он дежурил по домику. Как на грех, все продукты, в том числе и кабаний окорок, закончились, охота уже прекратилась, а нужно было приготовить обед. Пройдя на склад, чтобы замерить и сосчитать привезенные с первыми двумя возками брёвна, Борис встретился с Андреем. Произведя необходимую работу, он задумчиво направлялся к своему домику. Кроме рисовой каши, которую он уже сварил, кормить своих друзей было нечем. Его догнал Андрей. Увидев загрустившего парня, он спросил:

– Чего ты нос повесил?

– Да чего! – немного сердито ответил Борис. – Не знаю, чем кормить свое начальство: мясо кончилось, картошка тоже. В Шкотово бы надо съездить, так некогда, Демирский сказал, что раньше, чем через неделю, и думать нечего… Обижаться будут…

– Постой, друг, не грусти. Сейчас что-нибудь сообразим, – сказал Андрей, и через несколько минут вышел из своего зимовья с несколькими морожеными селедками и котелком картошки.