Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [16]

– Э, брат, что нам с тобой до этого? Мы их не переделаем! Нам нужно план выполнить, а то с государства наши японские заказчики неустойку взыщут. Нужно, чтобы наши рабочие работали в полную силу. Сами мы с ними не договоримся, вот и приходится этими джангуйдами и их методами пользоваться, на нарушение ими законов глаза закрывать. Да ведь об этом у самих китайцев и не выспросишь. Это ведь я тебе по опыту всё рассказываю. А так, даже зайдя в их зимовье, можно ничего и не увидеть. Курят они обычно по ночам, а ночью к ним лучше не заходить, всякое может случиться. Да и то плохо, что мы их языка совсем не знаем, а то ведь больше всего так: «твоя», «мои», да и всё.

– Ну что вы, товарищ Демирский! – сказал Борис. – Вы так сейчас с ним разговаривали, что я вообще ничего не понял.

Демирский усмехнулся:

– Это разве разговор! Вот поживешь зиму рядом с ними, волей-неволей сам обучишься. Целыми днями, кроме них, никого рядом не будет. Ну да ладно, хватит балясы точить, давай-ка поработаем немного. Как раз до границы дошли.

Борис удивленно взглянул на своего спутника: во-первых, он никакой «границы» не видел, а во-вторых, он наивно полагал, что они собственно все время «работают». Демирский заметил его взгляд и улыбнулся.

– Нет, Борис, нам, кроме наблюдения за рабочими, дел немало делать придётся. Ведь рубка-то выборочная… А кто выборку будет делать? Лесорубы? Эти китайцы? Да они в лесе-то ни уха ни рыла не понимают. Они такого наваляют, что нам с тобой потом за их работу голову снимут. Выборку придётся делать нам. Ну а когда валка начнётся, тут уж на нас и другие дела навалятся. Нам поэтому нужно заранее подготовиться.

Рубку начнём с этого края пади. От верховьев до этого места я уже выборку сделал, теперь пойдем дальше. Нам с тобой надо брать только кедр и пихту, лиственницу наша Стеклянуха не подымет, она слишком тяжела, ну а вот этих красавцев, – тут Демирский хлопнул по толстому стволу высокого, похожего на сосну дерева, – мы ни за какое золото не продадим. Это тис – дальневосточное красное дерево, оно очень дорого ценится, его трогать нельзя. Мало его осталось. Конечно, выбирать нам нужно только такие деревья, которые достаточно выросли, не искривлены ветром, не поражены гнилью, «табачным суком» и другими болезнями. Ты знаешь, что брёвна нам нужны девятиаршинные или, как теперь считают 21-футовые, причем в верхнем отрубе они должны иметь не менее восьми дюймов в диаметре. Надо стараться подбирать такие деревья, из которых выходило бы дватри бревна, если рубить меньшие, то будет оставаться много отхода. Ведь всё, что мы не вывезем, так и останется здесь лежать и гнить. Вот сообразно этому и смотри. Ну а как выбрать хорошее здоровое дерево, ты, наверно, знаешь, ведь на курсах учился. Давай пока на первое время сделаем так: вот тебе мелок, иди вперед и все деревья, которые сочтешь пригодными, помечай мелком, а я следом пойду и если с тобой соглашусь, то буду эти деревья клеймить, а если увижу, что ты чего-нибудь пропустил или не так сделал, тебе потом расскажу. Рубщики потом при валке будут моим клеймом руководствоваться. Идет?

Борис, конечно, согласился, а сам подумал:

– Вот это экзамен! Построже, чем у Василевского!

Ему даже понравилась такая проверка. Понравилось и отношение Демирского к работе. Это было совсем не то, что делал Дмитриев: тот думал лишь о том, чтобы как-нибудь выполнить задание, да при этом не забыть и своих интересов. Этот же старался не только выполнить все, что положено, но и сделать это как можно лучше и качественнее. Возможно, что пример этого человека впоследствии сказался на отношении к работе и самого Бориса.

Борис начал свой обход и вскоре убедился, что это далеко не такая простая штука, как он предполагал вначале. Нужно было по склону сопки, тянущейся длинным неровным хребтом, пробраться к верху, осматривая каждое дерево и делая на нужных соответствующие пометки. Затем нужно спускаться вниз, повторяя ту же работу на следующем участке. И так всё время вверх-вниз, вверх-вниз, а длина склона, по которому нужно было подниматься, составляла примерно полтора-два километра, и при этом разница в высоте была не менее пятисот метров. Сделав, вероятно, 10–12 таких путешествий, Борис заметил, что начало темнеть. Короткий ноябрьский день кончился. Он присел на высокую мшистую кочку, снял кепку и вытер рукой мокрый лоб. Он чувствовал, что и по спине у него струится пот. Он в первый раз за все это время закурил. Через 10–15 минут к нему подошел Демирский. По нему не было видно, чтобы он устал. Он позвал своего помощника, и они спустились на дорогу. Демирский тоже закурил и несколько минут шел молча…

– Наверно, напортачил я! – подумал Борис, – рассердил Демирского. Еще отправит обратно в контору…Вот стыда-то будет!

Но Демирский замедлил шаг, и когда Борис, шедший до этого немного сзади, поравнялся с ним, тот положил на его плечо свою тяжелую руку, улыбнулся и сказал:

– А ты, парень, молодец! Я за тобою смотрел, работать можешь… Я нарочно роздыху не давал. Думал, сам запросишь, ничего, сдюжил…И в деревьях неплохо разбираешься…А все-таки пару «табачков» пропустил. Я завтра тебе их покажу, я нарочно их пометил, чтобы ты на них посмотрел и тогда, когда их срубят. Убытку от этого много не будет, а ты, рассмотрев их как следует, на всю жизнь этот дефект дерева запомнишь… А так все правильно. Могу смело тебе это дело доверять.