Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2. Том II - [14]

– Я тебе сказал, что это свой! Молчи!

Пес пересилил себя, перестал ворчать и больше при появлении в домике Демирского не лаял на него. Принимал пищу из его рук, однако гладить себя и так баловаться с собой, как это он позволял Борису, ему не позволял. В походах по лесу он все-таки всегда сопровождал только Бориса.

Так началась жизнь Алёшкина в Стеклянухе.

На следующий день вместе с рассветом оба десятника уже двигались к месту вырубки. Для этого им пришлось, выйдя из избушки, пройти вверх вдоль небольшого ручья, впадавшего в Стеклянуху, версты три, причем пришлось несколько раз пересекать этот ручеёк вброд. И тут Борис оценил качество и необходимость справленных им в прошлом году еще в Новонежине ичиг: более удобной обуви для такого похода не придумаешь.

Наконец, они, продвигаясь по всё более и более суживающемуся ущелью, подошли к небольшому водопаду, с которого начинался их путеводный ручеёк. Пересекли его последний раз и остановились передохнуть на небольшом скалистом выступе. Тут Демирский рассказал, что этот безобидный ручеёк после летних дождей или весной после таяния снега на вершине сопки превращается в бурный поток. Таких потоков в окружающих ущельях множество, все они впадают в Стеклянуху, и эта небольшая и невзрачная, на первый взгляд, речушка в этот период превращается в мощную полноводную реку, способную пронести на себе большое количество леса. Но зато, если этим моментом не воспользоваться, она через несколько дней снова мелеет, и если лес не успеть сплавить за эти дни, то он так и останется лежать на берегах и перекатах. И будет не только пропадать, но и мешать сплаву будущего года. Такой сезон длится всего5—7 дней, и вот к этому времени необходимо весь заготовленный лес вывезти на приречный склад и затем скатить в реку.

Далее Демирский добавил:

– Вот теперь ты понимаешь, Борис, какая сложная и ответственная задача стоит перед нами. Мы должны учесть все возможные потери: от недосплава, от бракеража, который японцы, наши заказчики, производят очень придирчиво, от возможных потерь при буксировке к пароходам, да и от воровства, которым иногда занимаются кое-какие предприимчивые жители приречных деревень. Следовательно, нам нужно заготовить и вывести леса по крайней мере процентов на 15–20 больше, чем намечено по плану.

– Скажите, пожалуйста, а вы знаете, почему эта река называется Стеклянухой?

– Точно этого, наверно, никто не знает… Говорят, что недалеко от того места, где сейчас расположена деревня с таким же названием, как и у речки, стояла китайская фанза, замечательная тем, что вместо бумаги, которой, как ты знаешь, заклеены все окна в этих жилищах, в переплетах её окон были вставлены настоящие стёкла. Такая фанза не могла не вызвать удивления у первых поселенцев этих мест, а так как название этой речки, в свое время придуманное коренными жителями этих мест, удэгейцами, для произношения было очень трудным, то они и назвали ее по имени удивительной фанзы Стеклянухой. Ну а от названия речки родилось и название деревни, образованной поселенцами на ее берегу. Ну, впрочем, хватит болтать, пойдем-ка к строящемуся зимовью, а потом пройдем и в тайгу.

Вскоре они услышали звуки ударов топора, раздававшихся на одном из склонов сопки. Когда они с трудом забрались по довольно крутому скалистому склону, покрытому мелким кустарником багульника и чертового дерева метров на 150 вверх, то увидели, что противоположный склон этой сопки, также, как и находящийся рядом более пологий, почти до самого низу покрыт огромными, стройными, как свечи, кедрами, пихтами, лиственницей, еще не сбросившей хвою, и какими-то неизвестными Борису красивыми, тоже довольно крупными деревьями. Подлеска почти не было.

– Ну вот, это и есть наша делянка, – заметил Демирский.

В самом низу пади, на ровной поляне виднелось человек 40 китайцев, занятых копкой котлована для второй землянки. Первая была уже полностью закончена.

Рядом с землянками-зимовьями несколько человек оплетали толстыми ветвями остов длинного сарая. Демирский объяснил, что в одном зимовье будут жить рубщики-китайцы, а в другом корейцы: вместе они жить не могут. А сарай, строящийся неподалеку, предназначен для волов. Лес выборочным порядком будет заготавливаться на склонах этих сопок, спускаться вниз на дорогу, и там, уже на лошадях, доставляться на склад к реке.

– Склад этот предполагается разместить шагах в пятистах ниже нашего домика, – сказал Демирский.

Оглядывая сверху предстоящее место вырубки, Борис немного недоумевал, почему Демирский, да и все в конторе, говорили о каких-то трудностях заготовки леса в этом месте, но когда они спустились к строящимся землянкам, и Борис оглянулся, то он понял всю трудность предстоящей работы. Глядя снизу вверх по склону, казавшемуся после путешествия по скалам таким безобидным и простым, он увидел, что этот «пологий» спуск вовсе уж не так гладок и полог, как это казалось сверху.

И конечно, ни одна лошадь свезти сани с бревном по этому склону не сумела бы, бревно, наваливавшееся на нее сзади, неминуемо заставило бы ее бежать, она бы разбилась. Борис даже засомневался, смогут ли справиться с этим делом и волы. Он высказал свои сомнения по этому вопросу Демирскому, но тот его успокоил, заявив, что ему приходилось при помощи волов спускать лес и не с таких круч. Пройдя мимо строящихся землянок и ответив на приветствия работающих там людей, десятники назад к своему домику пошли уже по той дороге, которая должна была служить для перевозки леса к реке. Дорога эта показалась Борису тоже весьма несовершенной, о чем он и не преминул заметить Демирскому. Она и правда представляла из себя не дорогу, а, скорее, широкую тропу, несколько раз пересекающую многочисленные ручьи-овражки. Но на замечания Бориса Демирский только усмехнулся.