Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2 - [28]

Открыли розыск старых стальных перьев. Юра умудрился очищать их от ржавчины, подтачивать напильником и приводить в такое состояние, что с трудом, но все-таки можно было писать.

Для выполнения домашних заданий, большое затруднение представляло отсутствие керосина. Уроки можно было делать только вечерами, засветло надо управиться со всеми работами на дворе, а с наступлением зимы темнеть начинало рано.

В некоторых домах Темникова уже давно по вечерам сидели с лучиной, вытащив с чердаков старинные железные защепы для нее.

При таком освещении ученики и готовили уроки.

У Стасевичей до этого дело не дошло, но большие 22-х и 16-линейные лампы-«молнии», висевшие в каждой жилой комнате, уже давно не зажигались.

Кстати сказать, сейчас никто, вероятно, и не знает, что это такие за «линии», которыми измерялась величина ламп. Напомним. Одной из многочисленных мер длины в царской России, а в то время еще и в советской, был фут, двенадцатая часть его, равная примерно трем сантиметрам, был дюйм, долго бытовавший в различных отраслях промышленности, двенадцатая часть этого дюйма – линия. Ширину фитиля керосиновой лампы измеряли этими линиями. Чем больше линий, тем шире фитиль, тем больше света от лампы. Фитили от 16 линий и шире делались круглыми или полукруглыми, фитили меньшего размера – плоскими. Лампа с 20-линейным фитилем за вечер сжигала около 2 фунтов керосина, что по тем временам являлось совершенно невозможной роскошью.

Из старых лампадок, приобретаемых на толкучке-барахолке, сделаны коптилки. Они давали свету меньше, чем церковная тоненькая свечка, но зато за вечер в ней сгорало не более двух столовых ложек керосина. Писать и читать при таком освещении было мукой. После двух-трех часов занятий у ребят заболевали глаза, и несмотря на то, что запасы керосина в доме были очень невелики и купить его было негде, Луша и няня Марья разрешили ребятам для занятий зажигать так называемую кухонную, семилинейную лампу, свет которой по сравнению с коптилкой поражал своей силой.

Как же все на свете познается только в сравнении!..

Юру этот выход не удовлетворял, и его пытливый ум стал искать новый. Несколько лет тому назад ему подарили маленький карманный электрический фонарик, бывший в то время большой редкостью и диковинкой. К нему имелся запас нескольких батареек и около двух десятков запасных лампочек. Батарейки, использованные где-то, валялись, фонарик после какой-то переделки пришел в совершенную негодность, а вот лампочки остались. К этому времени Юра уже основательно знал отдел физики – электричество. Он уже и ранее изготовлял некоторые электрические приборы: Лейденскую банку, «потенциометр», «катушку Румкорфа» и другие; теперь он задумал сделать батарею из электрических элементов и освещаться электричеством. Возможно, что одним из толчков, послуживших этому, оказался перечитанный роман Жюль Верна «Восемьдесят тысяч лье под водой»:

«Наутилус», как там написано, не только освещался, но даже и передвигался при помощи электричества, получаемого от элементов.

Юра и Боря, когда они загорались какой-либо идеей, старались выполнить ее со сказочной быстротой. Так было и на этот раз.

Уже на следующий день, раздобыв на чердаке около десятка старых банок изпод варенья, выменяв за какую-то книжку на барахолке лист цинка и выпросив у Луши старую медную кастрюлю, ребята приступили к работе.

Труднее всего было найти шеллак и серную кислоту, но и с этим удалось справиться при помощи одной из служащих аптеки, с которой Боря за время болезни бабуси и ежедневных посещений аптеки успел хорошо познакомиться.

Через неделю под ребячьим столом стояла батарея из двенадцати жидкостных элементов, соединенных попарно, последовательно дававших ток напряжением около 4 вольт, достаточной силы, чтобы накаливать маленькую лампочку от электрического фонаря до белого света. Лампочку прикрепили к проволочному кронштейну, на конце которого привязали патрон от фонаря над рабочим столом.

Ток к лампе подводился двумя звонковыми проводами, свет зажигался и тушился подключением или отключением одного из проводов к элементам.

После устройства этого освещения ребята получили возможность заниматься, не напрягая глаз. Прохожие изумленно смотрели на яркий свет, лившийся из окна комнаты мальчиков, а соседние ребята даже залезали на забор, чтобы рассмотреть, что это так ярко горит в квартире у Стасевичей. Появление этого света вызвало немало толков и среди друзей и товарищей обоих мальчишек. После этого часто для приготовления уроков к Стасевичам приходили их ближайшие друзья и одноклассники.

Этого света хватило до весенних пасхальных каникул, затем дни удлинились, и надобность в нем отпала.

В то время пока проводили «освещение», Боря напомнил Юре о его обещании устроить дома «иллюзион». Как только провели свет, и появилась возможность в долгие зимние вечера не только готовить уроки, но и читать и кое-что мастерить, Юра решил этим заняться.

Ребята, жившие летом в городе, почти все смогли посмотреть приезжавшие «туманные картины», как еще иногда называли кинематограф. Делясь своими впечатлениями, они возбуждали любопытство Бори до предела, с другой стороны, и Юре, познакомившемуся с новым аппаратом, хотелось сделать его действующую модель.