Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2 - [29]

Волшебный фонарь ребята знали хорошо. У Юры был свой маленький, но они видели и большой в школе, которым иногда пользовался Алексей Владимирович Армаш, показывая на уроках географии картинки из жизни и быта различных стран и народов. Эти уроки ребятам очень нравились. На стене укреплялась большая простыня, окна завешивались плотными шторами, зажигалась большая керосиновая лампа, вставлявшаяся в фонарь, затем учитель брал из коробочки маленькую стеклянную картинку, вдвигал ее в щель, имевшуюся в фонаре, и тогда на простыне возникал разноцветный, раскрашенный яркими красками волшебный мир: индийские джунгли с продирающимися через них слонами, американские страны со стадами бизонов или снежные ледяные поля с белыми медведями и тюленями. Все это было хоть и очень красиво, но неподвижно. И тем не менее всем читавшим Жюль Верна, Купера, Майн Рида, воочию было видно, где происходили описываемые этими писателями удивительные приключения их героев. А представить себе эти картинки ожившими – двигающимися Боря, например, просто не мог и потому ждал изготовления самодельного иллюзиона с большим нетерпением.

Имевшийся у Юры фонарь был гораздо меньше школьного, но его лампа требовала много керосина, и пользоваться ею для кинематографа было нельзя. Однако теперь источник света Юру не беспокоил, в его руках имелась электрическая лампочка, светившая даже ярче, чем старая керосиновая.

Между прочим, как мы теперь можем понять, лампочки светили так ярко потому, что работали с сильным перекалом, и поэтому их хватало не больше чем на две недели, но запас их был довольно велик, кроме того, Юра требовал от всех желающих заниматься при электрическом свете добывать и приносить все имевшиеся в домах лампочки от старых электрических фонарей. До войны такие фонари в Темникове были в употреблении. Город освещения не имел, и передвижение по его немощеным, грязным улицам в темные осенние ночи было просто невозможным. В каждом доме были фонари: свечные, керосиновые, а в последние предвоенные годы кое у кого и электрические.

У Юры имелось много разных книжечек и брошюр с описанием самых разнообразных механизмов машин и приспособлений. Оказалось там и схематическое описание модели одного из самых примитивных кинопроекционных аппаратов. Он быстро разобрался в приложенных к брошюре схемах и чертежах и приступил к делу. А когда у него под руками был такой послушный и исполнительный помощник, как Боря, то дело спорилось.

Конечно, на долю Бориса приходилась самая черновая и простая, но работа ведь, и она требовала времени и труда. Ему обычно приходилось или отпиливать какой-нибудь кусочек металла, или обтачивать напильником какую-нибудь болванку, из которой уже впоследствии Юра точной обработкой будет делать ось, или шлифовать какую-нибудь медную пластинку, совершенно не представляя ее будущего назначения.

Одним словом, он был чисто механический помощник; душой, творцом дела был Юра; но это не значит, что и Боря не пытался всмотреться и понять, что же его приятель делает. Тот, однако, во время работы давать объяснения не любил, и Боря мысленно сравнивал его с Шерлоком Холмсом, который также рассказывал и объяснял все только тогда, когда все уже было сделано. Конечно, об этом сравнении он Юре не говорил, а то тот стал бы задаваться еще больше.

Прошла еще неделя. Проекционный аппарат сделан, когда в него вставили снятую со стола электрическую лампочку, то на простыне, натянутой на одной из стен комнаты, появился четкий белый четырехугольник, а когда Юра завертел ручку у аппарата, на освещенном экране появилось какое-то мелькание. Мастер заявил, что аппарат работает, но Борю такая работа никак не удовлетворяла, впрочем, как и самого изобретателя.

Значит «иллюзион» можно было открывать! Но что показывать?

Нужна картина – кинематографическая лента, и притом не обыкновенная, а такая, которая подошла бы к их самодельному аппарату.

Ведь у него рамка-то была, как нам теперь понятно, больше, чем у самого большого современного аппарата. Размер диапозитивов, которые вставлялись в фонарь 8 на 8 сантиметров, следовательно, и кинематографическая лента должна была быть такой же ширины.

Долго думали, из какого материала делать ленту. Идеальным было бы стекло, если бы оно гнулось и могло передвигаться в аппарате. Еще лучше была бы целлулоидная пленка, из которой тогда делались настоящие киноленты, но ее не было, стекло тоже не годилось, остановились на бумаге. Некоторые диапозитивы, имевшиеся у Юры, были бумажными, они продавались большими листами, разграфленными на картинки, напечатанными на прозрачной бумаге. Нужно было листы эти разрезать, вставить картинки между стеклянными пластинками, обклеить с краев бумагой – получался диапозитив.

Но такую прозрачную и плотную бумагу найти не удалось, пришлось воспользоваться обыкновенной, из которой шили тетради. Выяснилось, что после того, как ее пропитать обыкновенным постным маслом, она довольно хорошо пропускает свет, и нарисованный на ней заранее рисунок отчетливо виден на экране. Выпросить у Души постного масла, нарезать бумагу на ленты необходимой ширины, расчертить на картинки было не трудно.