Необходимей сердца - [31]

Трубка молчала, словно Ольга раздумывала, потом он услышал уверенное:

— Нет, сейчас я не смогу. Много дел. Давай завтра, согласен?

— А что мне еще остается?

Сквозь мембрану слышалась музыка.

— У тебя весело? — спросил он.

Ольга заговорила быстрее:

— Завтра я еду получать деньги, давай встретимся у автобусной остановки, помнишь, я тебе рассказывала.

— Я помню все, что ты говорила.

— Так уж и все?

— Почти, — сознался он.

— Значит, в два. Ты сможешь?

— Да.

— До завтра.

В трубке слышались гудки, и он долго держал ее в руке, словно в ней мог еще ожить голос Ольги. Счастливы люди, которые кладут телефонные трубки первыми.

Он отпросился с работы и приехал первым.

— Поцелуй меня быстро, — подошла Ольга.

Когда он поцеловал, она спросила:

— Как провел без меня время? Только скорей, у меня замок в двери сломался, слесарь должен прийти.

— Плохо провел без тебя время, — улыбнулся он.

— И поэтому ты улыбаешься.

— Нет, не поэтому.

Разговор их порхал между воспоминаниями, рассказами Ольги о детском саде. Минут через двадцать Ольга сказала:

— Мне пора.

— Я тебя провожу?

— Не сегодня, — она улыбнулась. — И не смотри букой. — Она чуть тронула его щеку, и он остался один.

Он смотрел ей вслед, и она ни разу не обернулась. Шаги ее были быстрыми и уверенными. У нее была походка спешащего человека, а ему некуда было идти.

Он сидел долго и вдруг снова увидел перед собой Ольгу.

— А я оглянулась перед входом в метро, ты как-то ссутулился, словно маленький старичок. Ну что мне с тобой делать?

— Выходи за меня замуж.

Она внимательно посмотрела на него и села рядом.

— Дурачок ты мой, — сказала она, взъерошив его волосы.

— Почему?

— У нас не может ничего получиться. Не моргай так глазами, ты хороший, очень хороший.

Он думал, что хорошо сидеть на пустой скамейке — никто не мог заглянуть в глаза и увидеть, как тебе плохо.

— Если бы у меня была младшая сестра, я бы тебя с ней познакомила… Пойми, для семейной жизни мало одной любви. И люди мы совсем разные. Лагерь кончился, и мы снова станем другими, да?

— Нет.

— Поймешь все, когда будешь старше. — Она поднялась: — Можешь проводить меня до метро. Ну, вставай, чудище ты мое.

Они доехали до ее остановки.

— Все, — сказала она, — дальше меня не провожай.

Он чувствовал пустоту в том месте, где всегда стучало сердце.

* * *

Ольга позвонила ему через три дня, назначила свидание у метро, но пришла с опозданием.

Они поехали к Матвею — родители еще отдыхали, но через день должны были приехать.

* * *

Они виделись еще несколько раз. Улица стала их домом, и в этом доме становилось все холоднее. От встреч не веяло радостью, вездесущая печаль разделяла их то словесными паузами, то холодностью губ, то страхом быть откровенными. Ему все больнее было осознавать, что она тяготится короткими встречами с ним, и появилась уверенность, что у Ольги есть и другие интересы, более глубокие, чем он. Его открытость и откровенность стали казаться ему жалкими, мысли его виделись ему очень старыми, в ее присутствии он вдруг становился сдержанным, мучился отдаленностью Ольги и подавлял в себе нежность к ней. Они порою подолгу разговаривали как люди, ничем не связанные. Его стал раздражать новый перстень на пальце Ольги — она всегда жаловалась на отсутствие денег.

* * *

Настал день, когда Ольга не пришла. Он прождал ее два часа и вернулся на работу — от лагеря оставалось совсем мало отгулов и он экономил их. Весь вечер он провел у телефона, но звонка не было, и он никогда не думал, что по первому слову может побежать на край света — только бы услышать ее голос.

Кто знает, как убивает ожидание, унижение ожидания, радость ожидания, тщеславие ожидания, подлость ожидания, необходимость ожидания? Первая любовь преследует человека в миллионах поступков, о причине которых он и не догадывается, первая любовь завершает характер человека.

Он не спал до часу ночи и утром упросил начальника по телефону о дне отгула — хотя дни и были, приходилось всегда униженно объяснять причину своего ухода.

Матвей поехал к месту работы Ольги. Она начинала или кончала в час, и в самом начале первого он был на улице, по которой она приходила на работу. Он ждал и в каждой женщине видел что-то от Ольги. Он видел, как шли воспитательницы, и умолял Ольгу появиться. Матвей стоял два часа, и снова в душе его осталась пустота ожидания, и ему казалось, что все вокруг счастливы.

* * *

Матвей снял трубку и услышал празднично возбужденную Ольгу:

— Я уезжаю на юг.

Он удивился — она ни разу не говорила об этом.

— Это для меня сюрприз.

— Случайно удалось достать билет.

— Поздравляю. — Он не мог скрыть грусти. — Во сколько тебя проводить?

Возникла и росла пауза. И чем больше она становилась, тем с большей ясностью Матвей предчувствовал ответ.

— Меня родители проводят. Неудобно будет, если они тебя увидят.

— Очень жаль.

— На следующий год мы поедем вместе, — успокоила она Матвея.

— Правда?

— Правда, дитя мое.

— Не называй меня так.

— Я буду скучать без тебя.

В ее голосе было столько радости от предстоящей поездки!

— Я тоже буду скучать без тебя, — ответил он. — Я хочу увидеть тебя сегодня, ведь мы не скоро встретимся.

— А письма? Мы будем писать друг другу и обо всем рассказывать. Сегодня нужно собираться, знаешь, какая это морока: все надо погладить, уложить.