Ненормальная планета - [54]

– Как работает эта штука? – поинтересовался я.

– Черт ее знает! – пожал плечами Шмур.

Похоже было, что он действительно не знал.

Летели мы долго. За дорогу Шмур раз пять прикладывался к большой фляжке, пристегнутой у него сбоку. Пил он через гибкую трубочку, которая тянулась от пояса вверх и была закреплена на воротнике куртки. Каждый раз Шмур предлагал и мне, даже не предлагал, а давал, не спрашивая. Мне не хотелось пить эту дрянь, но когда я отказался второй раз подряд, Шмур посмотрел на меня испуганно, и на третье предложение пришлось согласиться.

– Зачем ты все время пьешь? – спросил я.

Автомат автоматом, но я боялся, что мы не долетим, если мой пилот напьется в дым. Ведь я даже не знал, какие кнопки нажимать при посадке.

Шмур растерялся. Вопрос явно казался ему нелепым.

– Зачем пью? – Шмур напряженно думал. – Зачем пью… А зачем ты дышишь? – нашелся он вдруг.

«Вот те на! – подумал я. – Пилот-алкоголик».

И тут машину тряхнуло. Шмур вылетел из кресла, врезался в кнопки, и мы стали валиться вниз. Мы ударялись обо что-то еще несколько раз, кувыркались и болтались. Потом все выровнялось.

– Проклятье! – проворчал Шмур. – Как подлетаешь к городу, так непременно с кем-нибудь столкнешься.

Посадка оказалась полностью автоматический, никаких кнопок для нее нажимать было не нужно. Правда, плюхнулись мы явно на что-то, скорее всего на еще один такой же мешок и, приземлившись, долго противно перекатывались. В общем надувная оболочка была совсем не лишней.

– Счастливо! – сказал Шмур, распахивая передо мной дверь. – Вон царский дворец, вон пивная. А я полетел.

Я стоял перед царским дворцом, и меня чуть-чуть мутило. Вряд ли от болтанки – я к ней приучен.

Дворец был обычный. Дворец как дворец, ничего особенного: несуразные масштабы, вычурная архитектура, яркие краски. Гораздо оригинальнее смотрелись тут и там высокие здания в форме бутылок – пивные, как я понял. Но о том, чтобы пить местную дрянь, страшно было подумать, и знакомство с пивными я отложил на потом.

От площади дворец отделялся обширным сквером с оградой и воротами, и у самых ворот по эту сторону виднелся вход в подвал, живо напомнивший мне земной общественный туалет. Аналогию дополнила невзрачная вывеска с одной единственной буквой. Мои познания в спиртянском позволили мне интерпретировать ее однозначно. Заведение было очень кстати, и я сбежал по лестнице вниз. Навстречу поднимались не только мужчины, но и женщины, и не успел я еще обдумать как следует это наблюдение, как в нос ударил резкий запах смеси этанола и перегара. Внизу в полумраке тянулся длинный ряд кабинок. В них входили, из них выходили, в них стояли спиртяне. Я зашел в свободную. Там было два крана разных цветов и сток на полу. И металлическая кружка на длинной цепочке. Из первого крана текла водка, из второго – вода – для ополаскивания, как я понял. Спиртяне пили быстро, – по-деловому и уступали место следующим. Я пить не стал. Я вылетел наверх, потрясенный своей ошибкой и впечатлением от мрачного подвала.

Теперь оставалось выяснить, что же находится в домах-бутылках. Любопытство так и распирало меня, я даже про дворец забыл и, выбрав самую большую и красивую из ближайших бутылок, направился к ней. Маленькая дверца внизу тоже имела форму бутылки. Едва я вошел, сомнений не осталось. Правда, у входа стояла большая чаша с множеством кружек по краям, и входящие зачерпывали и пили все ту же резко пахнущую жидкость, но здесь это выглядело совсем иначе. Перед питьем и после него каждый поднимал руки и очерчивал в воздухе контур бутылки, а затем уже проходил вглубь помещения. Я повторил общий жест, но пить и здесь не стал. В самом центре здания имелось возвышение в форме перевернутого стакана, а на нем уже дном вниз размещался стакан поменьше, в половину человеческого роста, где и стоял человек в малахитово-зеленой одежде. Как я узнал потом, это был дринк – спиртянский священнослужитель. А вокруг стояли, лежали, сидели, а по большей части, висели прихожане. Висели они на канатах и веревочных лестницах, закрепленных под самым горлышком храма. Канаты были спутаны и переплетены, как старая паутина, кое-где напоминая гамаки.

Дринк, стоя в своем стакане, размахивал зеленой бутылкой на веревке и сиплым голосом пропойцы выкрикивал нараспев фразы на незнакомом мне языке. Прихожане подхватывали нестройным хором, как пьяные гости на второй день свадьбы. И я уже потянулся было за микролингвиком, когда пение прекратилось и началась проповедь. На нормальном спиртянском языке. Начало ее я прослушал из-за того, что кто-то вдруг потянул меня за рукав: «А ну-ка выйдем!» Я нетерпеливо отмахнулся от пьяного нахала. Он напирал. Наконец, ему двинули в ухо, и он, запутавшись в веревках, грохнулся в толпу. Я вновь получил возможность слушать.

– …Я повелел тогда господь: «Да будет фонтан!» И был фонтан. Великий фонтан до небес, – вещал из своего стакана дринк. – И бил фонтан тот девять дней и девять ночей, не прекращаясь, и сделалось озеро, коему берегов не видно было, но не слилось оно с океаном, а замерло в пятистах руках от края Острова, и возблагодарили островитяне господа своего за снизошедшую на них благодать, и омыли они грехи свои в озере том, и дарило озеро то радость людям, и пили островитяне воду озера того, и дарила вода его радость людям.