Ненависть к тюльпанам - [14]

Хлеб зачерствел, чай выдохся, но, как сказал бы мой отец, голод — лучшая приправа!

Я окунул хлеб в чай и доел всё до последней корочки, потом намочил палец и подобрал крошечки с тарелки.

Три зелёных яблока виднелись в белой эмалированной вазе на маленьком дубовом столике, но у меня даже и мысли не возникло, чтобы взять одно.

Нужно решить, как поступить с чашкой и с тарелкой: положить их в раковину или оставить на столе?

Если оставить на столе, то отец мог бы сказать: «Нам следует подождать, пока он вспомнит о своих обязанностях!»

Если я перенесу их в раковину, то отец мог бы сказать: «Полюбуйтесь-ка на это! Кажется, он опять с нами в семье!»

Я помыл тарелку и чашку в раковине, но не стал вытирать их, опасаясь использовать полотенце.

Поэтому я поставил опрокинутую чашку на тарелку, как учила меня мать, и она могла бы видеть, что я помню её наставления.

Но что же делать дальше? Выйти из дома означало бы напроситься на очередное битьё. Можно ли мне подняться в свою комнату и делать школьные задания? Но моего отца не подкупишь подобным образом. Он назвал бы это лишь трюком, чтобы притвориться послушным мальчиком, а такие штуки он ненавидел более всего.

Мне нужно было совершить правильный поступок, который не разозлил бы его, который мог бы даже вызвать его сострадание.

Можно просто сесть у стола и ожидать их возвращения домой, но будет ли это верным — спокойно сидеть в безделье, когда они, возможно, находятся в опасности?..

Если же попытаться сделать какую-то работу по дому, то вдруг я её выполню неправильно, и моё положение только ухудшится!..

Мозг буквально разрывался от усиленных размышлений.

И тогда возникла мысль — обратиться к Богу!

«Господи! Ты ведь можешь заглянуть в каждый дом, значит, Тебе известно, в какую беду я попал! Господи! Вот я стою здесь, не зная, что же мне делать? Прошу Тебя, Боже, помоги удержать моего отца от гнева против меня! Это одна моя просьба. Помоги мне вернуть его любовь! Ты — Наш Отец Небесный, поэтому Ты знаешь лучше, чем кто-либо ещё, что я должен сделать, чтобы мой родной отец опять полюбил меня!»

Ничто не нарушило тишину пустого дома в течение долгих минут, и я сказал себе: «Разумеется, Бога нет. Иначе Он не позволил бы Германии завоевать нашу страну! А даже если Бог есть, то почему Он должен интересоваться каким-то глупым мальчишкой и помогать в его беде? Он как генерал, который не может беспокоиться о каждом солдате, погибшем в бою!»

Но затем случилась странная вещь! Нельзя утверждать, что со мной разговаривал Бог или произошло нечто подобное, — не слышалось ни слова, ни звука, — но внезапно я понял, как мне поступить!

Я поверил, что это знание пришло ко мне от Бога. Это было единственное решение, которое я никогда не придумал бы сам; единственное действие, которое я никогда не захотел бы сделать — вернуться вниз в погреб!

Там было темно и холодно; там я мог опять уснуть и видеть кошмарные сны… Всё это стало бы проверкой — действительно ли я так сильно хочу снова быть частью семьи, сыном своего отца?

Я понял, что такова истина и таков правильный поступок, но неимоверно трудно заставить своё тело подчиниться этой правоте!

Колени не хотели сгибаться!

Ступни не отрывались от пола!

На двери в погреб была белая эмалевая ручка в виде шарика, покрытая паутиной тонких трещин; требовалось её слегка покачать, открывая дверь, так как в защёлке имелся небольшой люфт.

Моя рука легла на шарик, но отказывалась его повернуть. Это же почти невозможно — поместить самого себя в тюрьму!.. Но именно такой путь был мне указан, и я следовал ему.

Ещё труднее, чем открыть дверь, было закрыть её за собой. Дверь сметала свет, как швабра!

Я оставил приоткрытой щёлочку, чтобы не упасть на ступеньках, и хотел спуститься вниз задом наперёд, как это делают матросы. Потом решил, что света достаточно, чтобы разглядеть путь, идя вперёд лицом.

Медленно, осторожно спускался я по лестнице, пока меня не развеселило нащупывание очередной ступени, когда они уже закончились.

Я сел и опёрся о стену спиной. Тонкий лучик света тянулся из дверной щели… Я смотрел на него, не желая заснуть, опасаясь возвращения прежних кошмаров, которые несомненно поджидали меня.

И они появились!.. Разница между сидением в темноте, глядя на лучик света, и сновидением, в котором были сидение в темноте и лучик света, настолько ничтожна, что можно соскользнуть прямо в сон прежде, чем это осознаешь…

…Ведьма посмотрела вниз с верхней ступени и захихикала, увидев меня: «Здесь он, этот дрянной мальчишка! Бросайте его в кипящий котёл! Мы сварим его!..»

…Страх пробудил меня, но — как долго я спал, час или минуту?

Я был спасён отцом, который распахнул дверь и закричал:

— Поднимайся сюда и помоги!

11

— Поротая задница! Поротая задница! — дразнились мальчишки, завидев меня, передвигающегося на негнущихся ногах по школьному двору.

Это происходило вскоре после порки. Отец так и не возобновил её, прервавшись из-за облавы. Видимо, потому, что я очень помог ему, когда он вызвал меня наверх из погреба.

Мои родители вместе с близнецами отправились в тот день к нашему соседу, которому доставили дрова и яйца. Отец купил у него часть груза, и его требовалось быстро занести с улицы в дом.