Ненависть - [15]
— По правде говоря, нет. Твоему папочке в клинике запрещают делать телефонные звонки!
— В клинике? — удивилась Минако. — Он в больнице? Что случилось?!
— Белая горячка с ним случилась! — сварливо заметила мачеха. — Месяц назад мне пришлось сдать его в лечебницу, после того как твой отец пытался покончить с собой!
— Но… почему вы мне ничего не сказали?
— А смысл? Ты уехала в большой город, оставив отца на моей шее, и ни разу с тех пор не справилась о его здоровье! Тоже мне заботливая доченька нашлась!
— Я сожалею, что не звонила… у меня были проблемы…
— Проблемы есть у всех, милая! В моём случае их стало на одну меньше! — ехидный голос мачехи все же сорвался на крик. — Так что тебе нужно? Передать привет отцу?
— Я… беременна, госпожа Айно…
Минако было странно называть эту женщину госпожой Айно. Настоящей госпожой Айно была её мама и девушка никогда не называла мачеху этим именем. Но многое изменилось с тех пор… Сейчас ей нужна была поддержка этой женщины.
— Беременна… — эхом повторила за Минако мачеха.
Наступила тишина. Было так тихо, что девушка могла слышать стук собственного сердца.
— Я бы хотела вернуться домой, госпожа Айно…
— Это больше не твой дом, Минако. Или ты забыла, что я выкупила его по закладной банка?
— Я помню…
— Ну, раз помнишь, то больше никогда не называй МОЙ дом своим. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе здесь не рады?
— Но… мне некуда больше идти, госпожа Айно…
— Это не мои проблемы, Минако. Если тебе хватило мозгов опозорить имя своего отца и залететь до свадьбы, то я здесь абсолютно не при чем!
— Госпожа Айно…
— Не звони мне больше, Минако. Никогда.
И она нажала отбой. Когда девушка отложила телефон, ей казалось, что слова мачехи всё ещё висят в воздухе, как удушливое ядовитое облако. Слёзы скатились по её щекам, и Минако машинально смахнула их ладонью. Нет, сидеть и дальше в этом ресторане было просто невозможно. Иначе она могла просто задохнуться от отчаянья и безнадёжности.
Минако неуверенно поднялась. Всё тело, которое отныне больше не принадлежало ей одной, казалось разбитым, во рту стоял отвратительный горький привкус. Она как будто разом постарела на сотню лет. Расплатившись за равиоли, к которым даже не притронулась, Минако вышла из ресторана.
Когда Минако вернулась домой, Нару носилась по их общей комнате, словно ведьма на метле, лихорадочно собирая вещи. Заметив застывшую от изумления подругу, она бросилась к ней на шею.
— Господи, Мина! Наконец-то! — затараторила Нару. — Ты себе не представляешь, что произошло! Умино решился! Представляешь?! Он сказал, что хочет жить со мной вместе! А это значит, что я переезжаю! Сегодня же!
— Ты… переезжаешь? — безжизненным голосом спросила Минако.
— Ну, да! Мы будем жить в Гиндза, представляешь?! Неплохо же я разыграла партию?
— Э-э-э… да, наверное… — пробормотала девушка…
— Что это с тобой? — подозрительно спросила Нару, оглядывая бледное лицо подруги. — Ты как будто и не рада за меня!
— Ну, почему же рада… правда… — её глаза наполнились слезами. — Просто… просто… Нару, я только что узнала, что беременна!
Нару шумно втянула воздух. Она выглядела пораженной.
— Ты… ты уверена?
— Я сделала тест…
— Тесты порой врут!
— У меня задержка… и тошнит постоянно…
Нару промолчала. Повернувшись к раскрытым дорожным сумкам, она принялась машинально укладывать свои вещи: фиолетовое платье от Prada, кашемировый свитер от D&G. Всё это пригодится ей в новой жизни. Умино одобрит её стиль. Нару не рассчитывала задерживаться в этой крысиной норе и минуты, а уж тем более выслушивать душещипательную историю подруги. Время поджимало. Она могла опоздать… А Умино не из тех, кто любит ждать!
— Сделай аборт и живи дальше, — пожала плечами девушка, убирая со лба выбившуюся из причёски рыжую прядь. — Тоже мне проблема!
— Аборт? Но… я не знаю, хочу ли я его делать…
Нару посмотрела на Минако, как на умалишенную.
— А какие у тебя варианты? На что ты будешь содержать ребёнка? Стать мамашей в девятнадцать, по-твоему, лучше?
— Я не знаю…
— Зато я знаю! — фыркнула Нару. — Не дури и завтра же иди в клинику! Было бы проще, конечно, если бы ты знала, кто отец ребёнка и тогда можно было бы рассчитывать на поддержку или компенсацию хотя бы… Богатенькие сынки ох как боятся огласки, когда неожиданно вплывают их беременные подружки из низших слоёв!
Минако покачала головой.
— Не уверена, что захотела бы с ним встретиться ещё раз…
— Тогда делай аборт и забудь всю эту историю, как страшный сон! — сказала Нару.
Она собрала сумки и взвалив их на себя, направилась на выход. Минако поплелась за ней.
— Пожалуйста не уезжай… — пролепетала она, глотая слезы. — Ты… нужна мне…
— Мина, прошу, не начинай! — с раздражением заметила Нару. — У меня и так сердце кровью обливается. Но ты должна понять, если я сейчас упущу этот шанс, другого у меня не будет! Умино удивительный парень! Он понимает меня, как никто в мире!
— А как же я?
— Слушай, Мина, я сыта по горло твоими собственническими замашками! То, что ты моя подруга не даёт тебе права рушить мою личную жизнь! Если тебе самой не повезло, то не надо тащить на дно и меня! — Нару вздохнула. — Что вообще с тобой такое?
Не всякая тьма порождает чудовищ и страх, и не всякое чудовище обязательно обитает во тьме. Люди считают, что знают о любви все, но до сих пор не в силах ответить на вопрос «Что это такое?». Влюбиться в умного и красивого парня — проще простого. Полюбить чудовище — опасно для жизни.
Сердце женщины — это бездна. Никто никогда не знает, ЧТО на самом деле там хранится, и сколько любовных тайн мы прячем от окружающих. «Посмотри на Алмаза, как на мужчину, а не врага. Тебе ведь он приятен. Да, он не Мамору, но он — мужчина, он — принц, он — красив, он может сделать тебя настоящей женщиной… он может сделать тебя мной… если…».
Что делать, если ты «случайно» перешла дорогу звезде, всеобщему любимчику и бесспорному идолу? Бежать и спасаться! Иначе он уничтожит твое сердце и превратит жизнь в ад.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.