Теперь расписание его занятий пополнилось встречами с приятным, безукоризненно вежливым пожилым магом, который обучал Алексея контролю над проснувшимся даром.
Иногда ученик ловил на себе пристальный, испытующий взгляд учителя и почему-то смущаясь, краснел, чувствуя, что от него ждут чего-то необычного. И это его пугало.
Одним туманным утром его разбудила тётушка, с причитаниями ворвавшись в комнату. То и дело порываясь обнять его, прижимая к необъятной груди, она вытаскивала одежду из стенных шкафов, ворохом сваливая её на постели, утирала слезы то рукой, то очередной попавшейся рубашкой. Из невнятных всхлипываний Алексей понял только, что ему надо срочно собираться, потому что за ним прибыла карета. Наспех покидав к вещам любимые книги и личные принадлежности, сжевав на бегу бутерброд, подсунутый тетушкой, парень кубарем скатился по лестнице в обнимку с объемистой сумкой.
У парадного входа стояла закрытая карета, запряженная тройкой гнедых коней, бьющих в нетерпении копытом. На дверцах экипажа красовался императорский герб. Искусно нанесенный золотой краской орел, широко раскинув крылья, с хищным прищуром, казалось, обеими головами следил за оробевшим Алексеем.
Плащи конных солдат, собравшихся вокруг, были украшены тем же рисунком. Почтительно называя его Высочеством, отчего у Алексея предательски заколотилось сердце и ослабели ноги, они усадили его в карету. Началась двухнедельная изматывающая скачка.
По дороге с ним почти не общались, во время коротких остановок строго следили, чтобы к экипажу не приближался никто посторонний. На осторожные расспросы Алексея о цели поездки, молчаливые охранники уклончиво отделывались вежливыми фразами типа — скоро вы все узнаете, вам расскажут обо всем на месте… О том, что это за место, Алексей догадался лишь на подъезде к окраинам столицы.
Санкт-Петербург встретил юного путешественника непривычным гамом переполненных улиц, выкриками уличных торговцев, стуком колес встречных экипажей — всего того особенного, присущего только большим городам шума, которого старожилы и не замечают, а приезжих он оглушает, подавляет.
Когда над ошеломленным Алексеем нависла громада Зимнего дворца, он окончательно потерял присутствие духа. Не дав ему даже немного прийти в себя, отдохнуть с дороги, парнишку отвели в малую приемную, где и состоялась долгожданная встреча с родителями.
Александр 1, император и Российский самодержец, а по совместительству, как оказалось, и отец Алексея, мимоходом потрепалобомлевшего юношу по голове, натянуто улыбнувшись, отметил, как он вырос — и удалился в свой кабинет, оставив Алексея наедине с матерью.
Та, с волнением теребя в тонких руках надушенный каким-то сладким ароматом кружевной платочек, то отводя виноватые глаза, то жадно впиваясь взглядом в полузабытое лицо сына, поведала историю, достойную самого душещипательного дамского романа. Мол, что его брат и ее старший сын, не отличающийся особо хорошим характером, с раннего детства невзлюбил младшего брата, считая конкурентом, и подстраивал постоянные пакости, одна из которых чуть не стоила младшему жизни. А отец не вмешивался, считая, что парни должны разобраться сами, по-мужски. И вот мать (вся в слезах и губной помаде — злорадно добавил я про себя, наблюдая эту сцену), собрав всю свою волю в кулак, решила отослать маленького Алексея к дальним родственникам на воспитание, чтобы не случилось беды. Сама же питала надежду, что старший перерастет и успокоится.
Сейчас Владимир уже взрослый, вникает в дела государства, как наследник престола. Пора и младшему заявить о себекак о части венценосной семьи.
Завершив самую тягостную часть объяснений, Софья Андреевна оживилась.
— Через неделю, Алешенька, состоится большой императорский бал. Самое время официально представить тебя лучшим аристократическим семьям! Тем более, нас поставили в известность, что у тебя пробудился магический дар, нужно готовить тебя к поступлению в Академию… И пора бы присматривать тебе невесту.
Она с сомнением оглядела сына.
— Сегодня обустроишься в своих покоях, а на завтра вызовем портных, нужно снять мерки… Надо вплотную заняться твоим гардеробом, да и цирюльника пригласим…
Так и началась новая жизнь Алексея в родных пенатах. С семьей, которая его так и не приняла.
С отцом отношения складывались, мягко говоря, прохладные. В его присутствии Алексей чувствовал себя особенно неуклюжим, с провинциальными повадками, боялся проронить лишнее слово. Искренне не понимая, почему настолько не любим императором, он старался держаться в стороне от всех. Несмотря на все старания матери втянуть его в общие разговоры, обсуждения предстоящего бала и забот по его подготовке, на новообретенного брата, о котором благополучно успели позабыть за прошедшие года, неприязненно косились все императорские отпрыски.
Обе старшие сестры, Елизавета и Екатерина — великовозрастные дуры (по моему предвзятому мнению), старались побольней задеть его и каждый раз находили очередной повод для тонких, изощренных издевательств. Слабые попытки пожаловаться на них Софье Андреевне ни к чему не приводили, мать словно не слышала неуверенный лепет младшего, и со временем он просто стал избегать встреч с прекрасными, но жестокосердными девушками.
