Немота - [74]

— Стоит, — кивнул я, не сводя с неё глаз.

— Окей. Будет неловко, но пофиг. Теперь уже. В общем… когда всё началось — прикосновения, объятия, съезжающие вместе с одеждой губы Артёма, в теле красная кнопка зажглась. Не в голове, а именно в теле. Не из-за душных предубеждений — я не ханжа. Сморчковых предрассудков, касающихся физической близости, у меня нет. Заставила себя не заморачиваться, но чем исступлённее становился напор в мой адрес, тем усерднее прожигало сопротивление. Не конкретно к Артёму — не сомневаюсь, что он профи в делах секса, да и говорю же, мне всерьёз его хотелось. Сопротивление было в ядре, подразумевающем половой акт. Либидо вырубилось, от рук на теле тошнило, злость накипала. Раздражение. Не терпелось спрятаться, снять с себя кожу. В результате, когда Артём со спущенными джинсами надел презерватив и, раздвинув мне ноги, собрался вставить, слюна подступила так близко, что секунды через две-три желудок вывернул бы наружу и йогуртовые булки, и выпитое пиво. Вскочив с дивана, я заперлась в ванной. Думала, вырвет, но, подавив приступ, как аутист, с полчаса сидела на полу рядом с унитазом, наблюдая за стекающей в сточное отверстие водой. Что ощутит парень после такого динамо?

— Вероятно, унижение, — ответил я заморожено.

— Артём списал случившееся на стресс после моего суицидального кульбита. Ну и на то, что у меня ни разу ни с кем не было. Типа, не готова.

— А твоя версия?

— Моя с его не стыкуется. Есть кое-что личное. Артём об этом не знает. Никто не знает, я много лет с этим живу. Помнишь вопросы о тайнах? Не изнасилование, скажу сразу. Тем вечером наивно понадеялась, что проблема ушла, изжила себя. А, видимо, заражённые волокна черепа время не лечит. С годами они лишь глубже врастают в кости, в мозг, становясь каркасом твоего ущербного организма. Материнская плата системы. Это вне темы начатого разговора, поэтому, если вернуться к тому инциденту — я нарочно смотрела потом всяческого формата порно: классический секс, групповой, однополый — бестолку. Желейные половые органы и истошные стоны, ничего, кроме отвращения, а местами скепсиса или шока, не вспенивают. Человеческое тело завораживающе с позиции искусства, я обожаю обнажённую натуру с картин Климта, Лотрека. Шиле — мой любимый художник, чего уж. Никаким боком не отношусь к моралистам, орущим о том, что тело — это стыд и разврат. Запретить, закрыть, забанить. Нет. И мужское, и женское эротично как предмет эстетики. Мне нравится подача секса в кино. Где-то ажурная, где-то демонстративно чернушная. В житейском же аспекте это просто мясо. Не ароматное, в специях пожаренное, а сырыми ломтями нарубленное и в сальном бульоне замоченное. С прожилками, с сочащейся кровью, прелым душком. Понимаю, как бредово это звучит, но вот такой я конченый инвалид, да. Способна эмоционально голодать по человеку, вдохновляться, упиваться восхищением, представить же в контексте секса не могу даже при наличии физической тяги. Нет, конечно, вообразить можно что угодно, фантазия у меня сумасшедшая, но в зачатке, гипотетически, эта энергия имеет силу. Модифицируясь в жизнь, превращается в месиво. Не понимаю, как в одной чаше соединить кокосовое молоко и аджику. Не вяжутся в моём дурном сознании возвышенное чувство и приземистая ебля. Никогда не вязались. Ни в подростковые годы, ни сейчас. Так уж вышло. Причинно-следственная цепочка, — Влада остановилась, ожидая от меня реакции, но я ни слова выдать не мог, свалившись в яму когнитивного диссонанса. Настолько охуевал от услышанного. Она тем временем продолжила. — Я не соврала, сказав, что не сплю с Артёмом. Следующим утром после неудавшегося секса (неудавшийся суицид, неудавшийся секс — прям карикатура какая-то), — с ироничным смешком подметила она, — попросила отвезти меня домой и месяц жила на подаренные шестого февраля отцом деньги. Замяв дурацкое происшествие, мы с Артёмом, как раньше, разговаривали, иногда целовались. Он нравился мне, я не делала это по фану или исходя из меркантильной расчётливости. Встречи с ним — это попытка устоять на ногах.

— Спасательный круг? — прошептал я.

— Наверное. Или стоическое дерево, внушающее покой, которого недоставало. Он не из тех, кого бросает в крайности. Бывает, что-то прорывается, но вообще-то человек ровный, сдержанный. Интеллектуальный прагматик. Наша связь не эмоциональная, а скорее мозговая. Была. Когда тебя шатает, толкая туда, где запах мертвечины бьёт в ноздри, встретить того, кто возьмёт за руку и скажет: «Я тут. Не бойся», — это то, чего мне не дали родители. Затрудняюсь ответить, зачем ему это. Такие неоднозначные отношения с неоднозначной рохлей, у которой нечего попросить взамен. Артём не из тех, кто будет что-то делать, сто раз не обдуман, не взвесив. Это объясняет, почему начав в одиночку заниматься дизайном, он стремительно набрал оборот и уже скоро снял студию, привлёк дополнительных людей. Стартанув с визиток, теперь специализируется на оформлении книг, скетчей, фирменном стиле. Не единожды говорил, что коммерческая деятельность как раз-таки и выработала в нём равновесие вместе с циничной переоценкой приоритетов. На социальные контакты смотрит как на выгодные и затратные инвестиции по принципу «дал — взял». Давал он мне с избытком, а довольствовался малым. Что это? Жертвенная святость? Или витиеватая манипуляция в духе моей матери? В марте я нашла подработку в островке, планируя в дальнейшем вернуться в кондитерскую, однако Артём стоял на том, что быть кассиром — не для меня. Что это, якобы, лишь растратит потенциал. Предложил помогать ему с иллюстрациями, увидев мои бесталанные скетчи в блокноте, но с графическим планшетом я не дружу. Понимала, что не справлюсь. Мой предел — экспрессивные карандашные зарисовки, с ним же работают мастаки по части цифровой графики. Ясное дело, отказалась. В лавку он меня категорически не брал, поэтому я пустилась искать работу, шныряясь между «Буквоедом» и «Петс-шопом», а потом… потом появился ты вместе с мотивацией реализовать лежавшую два месяца задумку. Узнав об этом, Артём, впечатлённый сценарием, убедил меня всецело погрузиться в фильм и, дабы не распыляться, не бередить обретённую стабильность внешними раздражителями, пару месяцев повременить с работой, приняв от него финансовую поддержку. Звучит низко. Но мы условились, что это будет вроде как не спонсорская благотворительность, а социальное пособие, выданное в долг. Этот долг по-прежнему со мной. Я не забуду о нём, списав на величие души человека. Хотя… чем его ни нареки: долгом, услугой, поддержкой — суть одна. Как это называется? Потреблядство?