Немота - [72]

— Хочешь, скажу моё мнение?

— Давай.

— Ты не относишься к категории этих «нормальных людей», пришедших в мир нагрести баблос, упиться сладкими материальными соками и, наплодившись, с облегчением встретить старость за сериалами. У тебя другие задачи. Более высокие. Одиночество — плата за те особенности, которыми ты обладаешь.

— Мои особенности — это следствия поехавшей кукушки. О чём ты? Не представляешь, как хочется провести день «нормальным» человеком. С насыщением натрескаться в шумной компании бургеров, поболтать о будничной фигне. Кайфануть от того же просмотра сериалов, секса, шмота, купленного на заработанные не через переломы в психике деньги. Об этом я и думала, стоя в феврале у окна общепита, назойливо пялясь на людей внутри заведения. Довольные, неотягощённые, сидят, не парясь уплетая стейки под градус, фоткаются, флиртуют, смеются, а ты, случайно залетев пылью в чужой сон, задаёшься вопросом, что с тобой не так. Почему ты не можешь так же. Как исправить сбой, из-за которого происходящее транслируется через чёрный фильтр выворачивающей наизнанку боли? Как изменить настройки? Как вынуть из горла кол, из-за которого воздух или не поступает вообще, или вливается такой пористой гущей, что лёгкие разрывает?

Слушать Владу было как залпом глотать металлическую стружку. Чем дальше в бездну откровений её уносило, тем прозрачнее и невесомее она становилась. И вроде бы, казалось, всё ещё тут — живая, тёплая, настоящая — но и нет уже вовсе. Есть проекция человека и сплошные нечеловеческие муки. Сравнимо с сиянием инея, что, поблёскивая, ложится на бархатные лепестки. Ты его видишь, но стоит взять в руки, кроме застывшей пустоты, ничего не останется. Несмотря на духоту в кухне и за окном, меня знобило.

— Придя домой, я выпила полбутылки отвратного портвейна. Помылась. Суицид как явление всегда пугал меня. У матери младший брат повесился в восемнадцать лет, и когда ребёнком я натыкалась в альбоме на его старые фотки, от них землёй веяло. Вероятно, самовнушение, перенятое от родственников, но мысль о том, что человек умирает молодым, потому что так хочет, в моей ограниченной голове не вмещалась. О Коле, этом самом брате, не говорили. Ни мать, ни бабушка. Негласный запрет. Думаю, если б не снимки, я и не узнала бы о случившемся. Такие люди остаются призраками для близких. Однако когда ты сам приходишь к суициду, смерть не кажется мраком. Не кажется леденящей мерзлотой. Она как обратный билет в блаженные детские сны, разве что без возможности вернуться. Включив газ, я надела наушники и, лёжа на полу, слушала на повторе Blacks «Xiu Xiu». Слёз не было. Чувствовала победу. Типа, вырвалась. Обманчиво это или нет — вопрос риторический. Считается, что выжившие самоубийцы раскаиваются в совершённом действе. Со мной такого не было. Если на этот шаг толкает не пустяковая истерика от разрыва с девушкой/парнем и не внезапно свалившийся стресс, а годами сидевшая заноза, то какие сожаления? Тот, кто хочет уйти, всё равно уйдёт. У Осаму Дадзая было три попытки, четвёртую он довёл до конца. Я не хотела отмотать назад ни тогда, когда потемнело в глазах, ни тогда, когда рвало вылаканным пойлом уже почти в беспамятстве. Опасалась только, как бы котёл не бомбанул. Причинять людям неудобства в планы не входило, но без этого не обошлось. Артём тем вечером, как потом узнала, приехал с подарком и, видя, что свет из окна квартиры горит, а на звонки ни на телефонные, ни на домофонные не отвечаю — насторожился. Попросил соседей пустить в подъезд, ну а там уже бабки столпились на этаже. Говорят: «Газом пахнет. Наверно, утечка, надо аварийку вызывать».

— Жалеешь? Что не вышло? — произнёс я сдавленно, спрятав трусящиеся ладони в карманы.

— Иногда да, иногда нет. С того дня и по нынешний много хорошего произошло.

— Например?

— Например? Знакомство с тобой. Наши съёмки и то, что было после них: бесконечные разговоры, перекуры в парадной, объятия, фильмы. Чай с пирожными. Вчерашняя поездка к Финскому.

На некоторое время мы замолчали. Меня раскачивало, и раз уж утро объявлено откровенным, терять нечего.

— Раньше случая не было спросить, теперь, думаю, можно: почему ты предложила мне фильм? Этим вопросом я голову сломал. Профессиональных актёров не берём, в Питере множество людей. Почему я? Для меня эта история тоже обрела поворотный характер, хочется знать: всё это случайно?

— Какой ответ ты ждёшь?

— Хоть какой-нибудь.

— Если по-честному, то нет, не случайно. Что-то притянуло к тебе. Не знаю, чем это объяснить. Я говорила про сообразную внешность, но, конечно, не в ней дело. Когда ты приходил в островок за эклерами и кофе, меня переклинивало. Как раз было время, когда я настойчиво запрещала себе эмоции, но короткие контакты с тобой меняли ориентир, пробуждая вспышки энергии. Той самой энергии, от которой, как после наркоза, возвращаешься к жизни. Сценарий фильма лежал с января заброшенным. Возвращаться к нему не собиралась, как и к творчеству в целом, до тех пор, пока ты не написал. Тогда, после встречи у вас в «Стагнации». С моей стороны это было что-то вроде отчаянного вызова. Самой себе. Своим зажимам. Не думала, что ты согласишься, поэтому вопрос к тебе: зачем?