Немота - [50]
Свойственные Владе смущашки вдруг показались фальшивыми ужимками. К чему были эти аттракционы? Кухонный трёп с играми в недотрогу? Множащееся разочарование трансформировалось в неприязнь. Отвращение, сравнимое с выплеснутой на лицо спермой. Я шёл домой, на громкости слушая в наушниках «Slipknot», желая до свинства набухаться. До рвоты, до беспамятства. На хуй сдержанность, контроль и умеренность, когда всё давно покосилось. Год выстраивал вокруг слабостей стену, искал стоический способ существования и за плешивые два месяца превратился в закомплексованного подростка с роем обожравшихся мух в голове. Опять душащие, выедающие переживания, царапины, сомнения, от которых ночами не спится. На хуй всё это. С фильмом я Владе помогу, но в пизду посиделки, разговоры о личном. Что она там собиралась мне рассказать — не важно. Спит с кем-то, не спит — её дело. Доведём до конца работу и разойдёмся.
С такими буйными, необоснованными мыслями обиженного школьника я и явился домой. К концу дня гнев достиг пика. Воображение в деталях рисовало мизансцены секса не с моим, увы, участием. Вот он снимает с неё футболку, сжимает маленькие соски, сунув палец между ног. Вот трахает на том самом матрасе для съёмок в фиолетовом свете комнаты. Ей нравится, она экстатично стонет и совсем не кажется невинной тростинкой. Невинной была только со мной, с другим у неё всё просто. Как у нормальных людей, испытывающих влечение. Сверху, снизу, раком, в рот. Активная многогранная ебля. Потерянной Герды нет и в помине. Просто тёлка, имеющая между ног клитор и вагину.
Макс не являлся бы Максом, не поддержав предложение накидаться. Вопросы не задавал — и так было ясно, что не на радостях я решил сорваться. Позвонив напарнику, попросил подменить.
— Куда едем?
— Куда-нить, где недорогое бухло и музло терпимое.
Злачные клубешники, где бармены заливают в глотки шмар коктейли, на барной стойке скачут потные ноги, а воздух заволочён концентрированными парами похоти — не наша тема. Банально. Скучно. Сошлись на пространстве для маргиналов, где ни тебе дотошного дресс-кода на входе, ни велюровых диванов, пластиковых колонн, блёсток и пин-апа. Зато есть дешёвое бухло и крутая электроника. Перекусив бутерами с ветчиной, распили бутылку ядрёного пойла и, вызвав такси, выдвинулись из дома. Ветер с Балтики в сочетании с моросящим дождём пронизывал до костей. Настроение преобладало паршивое. Всё, чем я руководствовался — нафигачиться и забыться. Однако, зная Макса в отрыве, можно было догадаться, что вылазка с ним не могла обойтись без сюрприза.
15
Заплатив на кассе за контрольные браслеты, мы сдали в гардероб верхние вещи и прошли в протяжённое фойе. Помещение, чтоб понимать, в прошлом являлось мелкопромышленным заводом, после закрытия которого долгое время пустовало, соответственно, планировка клуба славилась самобытностью: высокие потолки, цепи, всевозможные фантасмагорические инсталляции из металла. Вдоль необлицованных стен тянулись гигантские трубы, подсвеченные неоном, а для поклонников острых ощущений в центре танцзоны имелись многоярусные клетки для перфомансов и приватных танцев. Проще говоря, своеобразненько. Протиснувшись сквозь перевозбуждённую толпу к барной стойке, Макс взял водку с апельсиновым соком, я — ром. За первым стопарём последовал второй, а после третьего мой социопатичный собутыльник выискивающе направился в ядро витального движа. Его красный свитшот в считанные секунды пропал из поля зрения, я же как сидел, так и остался сидеть. Сознание плавилось, реакции притуплялись. Алкоголь, слепящие вспышки света и ритмичное техно долбанули по затылку, но за этим анестетическим эффектом я и ехал.
Рядом пил вермут парень с дредами, пришедшая с ним розоволосая девушка в комбезе заказала джин-тоник. Глядя на её пальцы с короткострижеными некрашеными ногтями, я думал о Владе. Набухшей пеной сочились слова, что сказал на прощанье, её измождённо опущенный взгляд. Не стоило порывисто обрубать концы, не выслушав человека. А хотя… реально ли экологично переварить такую правду? Влюбляешься в девушку, у вас завязываются на редкость искренние отношения. Ты счастлив, очарован, заворожён. Без задней мысли вкушаешь в экзальтации глазурь с десерта, и тут хуяк — порция-то, оказывается, не тебе предназначалась. Мы оба сознавали характер наших встреч. Обмен флюидами происходит двусторонне — на то и обмен. Почему она молчала? Почему не решилась сразу поговорить? Почему не призналась в ту ночь, когда я поцеловал её в подъезде? Почему пришла после этого на работу? Боялась обиды? Непонимания? Почему в диалоге между ней и бородатым чуваком были упомянуты деньги? Оказывает ей спонсорскую помощь? Бред. Если это так, то поверить в то, что между ними нет секса, я не мог. Ну не мог и всё тут. Точка. Не похож этот человек на альтруиста. Да и жест, которым он вывел её за дверь, подтверждал, что связь их крайне-таки тесная. Кто из нас двоих олень?
Часа полтора я сидел за баром, обтекаемый холодом вязких мыслей, отвлекаясь лишь тогда, когда время от времени Макс возвращался к бару накинуть. Выглядел он взбудораженным.
Неизвестные массовому читателю факты об участии военных специалистов в войнах 20-ого века за пределами СССР. Война Египта с Ливией, Ливии с Чадом, Анголы с ЮАР, афганская война, Ближний Восток. Терроризм и любовь. Страсть, предательство и равнодушие. Смертельная схватка добра и зла. Сюжет романа основан на реальных событиях. Фамилии некоторых персонажей изменены. «А если есть в вас страх, Что справедливости вы к ним, Сиротам-девушкам, не соблюдете, Возьмите в жены тех, Которые любимы вами, Будь то одна, иль две, иль три, или четыре.
Скепсис, психология иждивенчества, пренебрежение заветами отцов и собственной трудовой честью, сребролюбие, дефицит милосердия, бездумное отношение к таинствам жизни, любви и смерти — от подобных общественных недугов предостерегают словацкие писатели, чьи повести представлены в данной книге. Нравственное здоровье общества достигается не раз и навсегда, его нужно поддерживать и укреплять — такова в целом связующая мысль этого сборника.
Эта книга – современный пересказ известной ливанской писательницей Ханан аль-Шейх одного из шедевров мировой литературы – сказок «Тысячи и одной ночи». Начинается все с того, что царю Шахрияру изменила жена. В припадке ярости он казнит ее и, разочаровавшись в женщинах, дает обет жениться каждый день на девственнице, а наутро отправлять ее на плаху. Его женой вызвалась стать дочь визиря Шахразада. Искусная рассказчица, она сумела заворожить царя своими историями, каждая из которых на рассвете оказывалась еще не законченной, так что Шахрияру приходилось все время откладывать ее казнь, чтобы узнать, что же случилось дальше.
Варваре Трубецкой 17 лет, она только окончила школу, но уже успела пережить смерть отца, предательство лучшего друга и потерю первой любви. Она вынуждена оставить свои занятия танцами. Вся ее давно распланированная жизнь — поступление на факультет журналистики и переезд в Санкт-Петербург — рухнула, как карточный домик, в одну секунду. Теперь она живет одним мгновением — отложив на год переезд и поступление, желая разобраться в своих чувствах, она устраивается работать официанткой, параллельно с этим играя в любительском театре.
"Короткие и почти всегда бессюжетные его рассказы и в самом деле поражали попыткой проникнуть в скрытую суть вещей и собственного к ним отношения. Чистота и непорочность, с которыми герой воспринимал мир, соединялись с шокирующей откровенностью, порою доходившей до бесстыдства. Несуетность и смирение восточного созерцателя причудливо сочетались с воинственной аналитикой западного нигилиста". Так писал о Широве его друг - писатель Владимир Арро. И действительно, под пером этого замечательного туркменского прозаика даже самый обыкновенный сюжет приобретает черты мифологических истории.